АДвокат. Вика Кисимяка
осудят предумышленно.
– Ура… – вздохнул я.
– Это точно, – согласилась Камиэль. – Вперед, грешная душа.
Наше знакомство с рыжеволосым небесным созданием было недолгим и не отличалось дружелюбием, однако в тот момент мне хотелось верить, что ей меня немного жаль. В конце концов, она же ангел и должна быть милосердной даже к такому… адвокату, как я.
Тяжелая дверь отворилась с жутким скрипом. Наверняка в Чистилище не смазывают петли, чтобы на входе в зал суда все грешники окончательно впадали в священный ужас и панику, а те, кто еще остался в коридоре, чтобы не забывали, где находятся и чего ожидают. Мы вступили внутрь, в большой зал, отделанный серым мрамором. Камиэль шла первой, я плелся за ней следом, мрачно оглядываясь по сторонам. Все там говорило о нейтралитете и срединном положении, которое Чистилище занимает по отношению к Аду и Раю. Здесь не преобладали какие-либо цвета, вся обстановка зала была совершенно невыразительной. В помещении отсутствовали даже какие-либо знаки отличия, указывающие на Рай и Ад: не было вообще ничего, кроме высокой трибуны, за которой сидели трое судей.
– Они все ангелы… – вырвалось у меня, когда я увидел их в самый первый раз. – Вот вам и справедливый суд…
Я ожидал, что судить меня будут представители не только Рая, но и Ада, ведь, вполне возможно, вселенское Зло и не захотело бы забирать мою душу к себе, не посчитав ее достаточно пропащей? Однако в коллегии судей не было ни одного черта или демона, мои шансы избежать падения в Преисподнюю сводились к нулю.
– Великие ангелы – заседатели Чистилища рассматривают дело грешной души раба Божьего Антона, в мире Антона Олеговича Шалькова… – громко и звонко объявила Камиэль, передавая одному из судей мое досье. Папка медленно пролетела через весь зал, прямо в руки тому, кто сидел в середине трибуны.
– Выступи вперед, грешник, – гулко прозвучало в моих ушах, хотя ни один из ангелов не открыл своего рта. – Кальмия, страж завесы между Геенной и Царствием Небесным, Гадиэль, зло отражающий, и Мастема, ангел обвинения, видят душу твою, как видит ее Всемогущий Бог, по его собственному указанию наделивший нас таким даром.
– … Антона Олеговича Шалькова… – прерванная, Камиэль подала голос снова. – Шалькова Антона Олеговича… эх… адвоката!
Несколько лет назад, когда я вышел из здания Дома юриста в Санкт-Петербурге, только что приняв адвокатскую присягу, меня объявляли точно так же: Антон Олегович Шальков, адвокат. Это было так торжественно и мощно, что меня, вымотанного после подготовки и сдачи сложного экзамена, накрыла волна гордости и экстаза, от которого кружилась голова. Я ощущал себя частью особого, в чем-то элитного сообщества. Теперь же все было совсем по-другому, Камиэль говорила обо мне, словно я – враг народа.
Слово «адвокат» разлетелось и ударилось о чистые голые стены суда в Чистилище, гулко отразилось и повисло в пустоте. Три ангела, которых Бог наделил правом видеть души грешников,