Земные радости. Филиппа Грегори
находился в покоях Якова. Объясняли это тем, что король боится покушения, и ему спокойно, если рядом спит кто-то еще. Однако из внутренней спальни доносились громкие стоны наслаждения и ритмичный скрип королевской кровати.
– Они охотятся, а я пропалываю дорожки, – наконец ответил Джон.
– Я слышала, что королева скучает по мужу, тоскует по нему. Якобы она стала католичкой в поисках утешения… А как там их детки, принцы и принцессы?
Традескант пожал плечами. Он совершенно не собирался вдаваться в детали. Ему не хотелось сплетничать, хотя принцев и принцесс он встречал достаточно часто. Принцесса Мария, совсем ребенок, не была еще представлена ко двору. Принц Генрих, наследник и любимец всего двора, был высокомерным мальчишкой, и его очарование моментально исчезало в приступе ярости. У принцессы Элизабет в полной мере наличествовали и нрав Тюдоров, и их вспыльчивость. А бедный принц Карл, второй наследник, хватая воздух слабой грудью, с трудом произнося слова, бежал на рахитичных ножках за своими более сильными и красивыми старшими братьями и сестрами, надеясь, что они повернутся к нему и обратят на него внимание. Однако они игнорировали его. Они были испорченными и избалованными, первыми детьми четырех королевств, и у них не находилось времени для Карла. Джон, бывало, видел, как отпрыски короля катались на лодке или скакали верхом по парку и никогда не оглядывались на бедного маленького Карла, который с трудом поспевал за ними.
– Я очень редко вижу их высочества, – соврал Традескант.
– Ну что ж, ладно. – Гертруда, явно раздосадованная, поднялась на ноги. – Передай Элизабет, что я заходила навестить ее. Странно, что она еще не спустилась. Вообще-то, ей пора пошевеливаться. И скажи ей, что ребенка надо назвать Джордж Дэвид.
– Нет, я так не думаю, – возразил Джон ровным голосом.
– Что?
– Я не стану передавать ваши слова. И вы тоже ничего такого ей не скажете.
– Прости, я не расслышала?
Джон спокойно улыбнулся.
– Элизабет останется в постели, пока окончательно не оправится, – заявил он. – Нам повезло, что мы не потеряли ее. Роды были тяжелые, у нее есть внутренние повреждения. Элизабет будет отдыхать столько, сколько захочет. И мы не назовем ребенка ни Джордж, ни Роберт, ни Яков, ни Карл, ни Генрих, ни Дэвид. Он будет Джоном, как я, как мой дед и мой отец.
Подскочив к двери, Гертруда воскликнула:
– Но это же очень скучно! Свое имя оставь для следующего ребенка. Первенца надо назвать так, чтобы получить хорошего покровителя.
Улыбка Традесканта не пропала, однако лицо омрачилось сожалением.
– У нас никогда не будет еще одного ребенка, – вздохнул он. – У нас будет только этот, один. И мы назовем его так, как сами решим. Он будет Джоном Традескантом, и я научу его ремеслу садовника.
– Больше не будет детей? – удивилась Гертруда. – Как ты можешь так говорить?
– Я беседовал с аптекарем из Грейвсенда. Он уверен, что Элизабет больше не сможет родить, поэтому