Цепная реакция. Симона Элкелес
что в этом просто невозможно ошибиться. Если мы с ней будем вместе, случится взрыв… в хорошем смысле слова. Она пытается меня припугнуть, и выглядит это адски сексуально. К тому же я не из пугливых.
– Hola, corazón[29], – говорю я и шевелю бровями.
Жду, что она улыбнется. Или даже засмеется. Но на то, что мне засадят коленом в пах и прошипят «Иди на х…» – я точно не рассчитываю. А Никки Круз делает именно это.
8
Я НЕ СОБИРАЛАСЬ ЭТОГО делать.
Ну ладно, лукавлю. Я правда собиралась врезать ему по особо нежным местам. Только не хотела делать это так сильно – перед всеми, включая жениха и невесту. И моих родителей. И его мать. И всех, кому в тот момент приспичит тусоваться на танцполе.
Пока Луис, схватившись за промежность, морщится от боли, я ухожу, направляясь к женскому туалету. Хотя это больше смахивает на бегство. Может, если я быстро исчезну куда подальше, никто не узнает, что дочь доктора Круза совсем головой двинулась. Слабая надежда, знаю.
Запираюсь в кабинке, всерьез рассчитывая засесть тут навсегда, если так у меня получится хотя бы какое-то время не встречаться лицом к лицу с остальным миром. Минут пять притворяюсь, что меня не существует, и мысленно желаю оказаться каким-нибудь вымышленным персонажем в одной из дурацких игр Бена. Наконец мне начинает казаться, что тучи разошлись, на горизонте все чисто… и тут я слышу цоканье каблуков по плитке и стук в дверь моей кабинки.
Тук-тук-тук.
– Никки, это мама. – Костяшками пальцев она барабанит по двери. – Открывай.
– Что, если я не хочу?
В ответ мама лишь сильнее колотит по пластику.
Медленно открываю дверь.
– Ну вот, – говорю я, выдавливая из себя улыбку.
– Не нувоткай мне, юная леди. Ты поставила нас с отцом в отвратительное положение.
– Извини, – на автомате отвечаю я.
– Тебе не только передо мной придется извиняться. Что, ради всего святого, на тебя нашло, Никки?
– Ничего. – Если я скажу правду, мама узнает мою тайну. А я еще не могу с ней поделиться. По крайней мере пока сама не выясню, что теперь делать. – Я просто… Это случайно получилось.
– Случайно? – переспрашивает мама, видимо, не особо поверив. Потом вздыхает. – Не знаю, что с тобой происходит, Никки, но причинять боль другим людям и позорить себя и свою семью – это точно не выход.
Знаю. Но я не могла просто стоять там, позволив Луису обнимать меня за талию сильными руками. Хотелось положить голову ему на грудь и притвориться, что вот он, рыцарь в сияющих доспехах, желающий отомстить за мою поруганную честь. Но все это, конечно, сказки. Когда он заговорил со мной по-испански, это слишком сильно напомнило мне о Марко и о самой большой ошибке в моей жизни. У меня нет ни рыцаря, ни чести.
– Видимо, ты хочешь, чтобы я извинилась.
Мама кивает.
– Да. И чем быстрее, чем лучше.
Смотрю, как мама выходит из туалета, оставляя меня одну. Она хочет, чтобы я сама приняла решение извиниться, и не станет заставлять меня
Привет, сердце мое.