Апокалипсис. Недетская сказка о Конце Света. Эмпирика Аттонита
За троном громоздились до потолка огромные железные клетки, набитые маленькими пронзительно плачущими голубоглазыми котятами, которые были нужны ей для чудовищного ритуала. Оставив зарубку на подлокотнике и сбросив бессознательное студенческое тело в люк с решётчатой крышкой, спрятанный под тяжёлым старинным ковром, Фиолетта отмечала свой маленький праздник пожиранием премиленького беззащитного существа… Вот каким она была извергом!
Вдруг тяжёлая дверь отворилась – в глазах Фиолетты сверкнула ненависть, тут же сменившаяся презрением, а затем царственным равнодушием.
– А, это ты, наизлейший повелитель, – голос ведьмы звучал слишком надменно для приветствия, – прошу, заходи, располагайся поудобнее. Впрочем, ты уже зашёл, да и разве тебе нужно моё позволение? Ты же ведь ректор, а не я.
Несмотря на все старания, Фиолетте плохо удавалось скрывать раздражение: мало того, что её бесцеремонно отвлекли от величественного одинокого восседания во мраке, так ещё это был ректор собственной персоной вместе со своим приспешником-некромантом. А ведь несколько лет назад именно с помощью её предательства был застигнут врасплох и свержен столь любимый студентами старый король, после чего она пыталась соперничать с Ваолом-ибн-Оодом за право возглавить N-ский университет. Но он победил. Этого она ему до сих пор не могла простить.
Ваол знал, сколь коварна, своевольна и непредсказуема эта ведьма с фиолетовыми волосами. Поэтому, хоть и была она теперь его подчинённой, но ректор относился к ней с опаской и вёл себя нарочито осторожно. А потому он молвил вкрадчиво со льстивой улыбкой:
– О Великая Карательница малодушных, Пожирательница врагов, прекрасная Фиолетта! Мне хорошо известно, сколь искушена ты в чёрных колдовских познаниях, в злодейских свершениях. Горе тому, кто встанет у тебя на пути! Даже я, величайший злодей, склоняюсь пред тобою. И пришёл я к тебе теперь за советом и помощью в ужаснейшем деле, которое я замыслил. Выслушай же, в чём оно состоит.
Польщенная Фиолетта милостиво согласилась выслушать пришедших. Но ректор Ваол совершил непростительную ошибку, предоставив слово профессору Валасалу, знаменитому своим искусством чтения утомительнейших лекций. Изложение сущности вопроса, с которым обращались к Фиолетте, чрезвычайно затянулось – так, что ректор уже и сам начал подзабывать, зачем пришёл. Он невольно протяжно зевнул.
Ведьма, всё это время склонявшаяся над какими-то бумагами – очевидно, списками наиболее нерадивых студентов, среди которых можно было выбрать следующую жертву, – подняла голову и сказала:
– Мой велеречивый Валасал, жаль тебя огорчать… Впрочем, нет, не жаль. Скажу просто: я не поняла ни слова из твоей напыщенной болтовни. К чему такая пустая потеря времени? Впрочем, может быть, – она повернулась к ректору с притворным подобострастием, – нашему повелителю будет угодно попросить