Роковое наследие. Хроники Арринда. Юлия Скуркис
Лучше худой мир…
Единственной доступной пищей на острове оказались мидии, скалистые отроги ими изобиловали. Карисмус во время отлива бродил по пояс в воде и обдирал с камней раковины. Морской демон, как хотелось надеяться, уплыл – уже сутки прошли, а он так и не появился. Но юноша бдительности не терял, готовый в случае малейшей опасности взобраться повыше, и защитный контур выставил чин по чину.
Парусник он мог и не заметить, увлеченной добычей пропитания, но с корабля уже спустили шлюпку, правда направлялась она вовсе не за потерпевшими кораблекрушение.
Морской демон едва задел контур, но Карисмус подскочил как ужаленный. Тварь оставляла за собой густой кровавый шлейф: на боку зияла большая рваная рана. Увидев парусник и шлюпку, бодро идущую от него к острову, юноша сообразил, что их демона загарпунили, хоть и неудачно: зацепись крюк за кость – соскочить не было бы шанса. Тварь предпочла разодрать плоть лишь бы снова не оказаться частью человеческого рациона уже на другом корабле. Но такая редкая находка в этих бесплодных водах не на шутку разожгла пыл охотников.
Карисмус проводил морского демона взглядом и запечатал грот, сформировав ледяную преграду, когда тварь в нем спряталась. Кровавый след он обесцветил, точечно преобразовав воду в перекись водорода. Какая тварь? Никого не видел!
С чувством выполненного долга юноша выбраться на берег и принялся очумело бегать, размахивая руками, с криками: «Спасите, помогите!».
Островитянка. Артефакт
По мотивам рассказов Патрины Карагери
и дневниковых записей ее отца
Салитэ, сидела на крыльце, играла с малышкой Патриной. Девочке только-только исполнилось одиннадцать месяцев, и она училась ходить. Правда ползать Патрине нравилось гораздо больше: таким способом она передвигалась куда быстрее.
Старая прислужница и по совместительству нянька наслаждалась погожим днем, греясь на солнце. Ее суставы давно утратили былую подвижность, а глаза уже не так четко различали предметы, но покидать свой пост она не намеревалась. Нет для старого человека ничего страшнее, чем ощущение собственной ненужности и бесполезности.
Последние дни осени выдались на удивление теплыми. На островах Блавенского залива окончили сбор купасы, и теперь праздновали. Салитэ промокнула платком слезящиеся глаза и тяжело вздохнула. Когда-то и она пела застольные песни, посвященные празднику урожая, и пускалась в пляс у ночного костра.
Как и во времена ее молодости на протяжении седмицы селяне приходили на пологий холм, прозванный Лбом Лита, и предавались возлияниям, заслуженным нелегким трудом. Каждую ночь голоса молодок сплетались и возносились к небесам, пестрящим низко висящими звездами. Когда все положенные богам восхваления бывали исполнены, наставала пора славить купасу, что приносила хмельные плоды и хороший доход,