Большая игра. Молли Блум
и больше всего на свете я хотела добиться похвалы и признания.
Через год я вошла в национальную сборную США по горным лыжам, и тогда отец предложил мне поговорить о будущем.
– Ты не хочешь сосредоточиться на учебе, Молли? Иными словами, что ты планируешь делать в спорте? Никто не ожидал от тебя таких успехов, ты превзошла все наши ожидания.
Хотя никто не говорил об этом вслух, но после моей операции родители оставили мечты о моей серьезной спортивной карьере в прошлом.
Меня захлестнула горькая обида. Я представляла, как мой отец будет смотреть на меня с гордой улыбкой, с какой он смотрел на Джереми год назад, когда брат вошел в национальную сборную, а вместо этого он пытается отговорить меня заниматься спортом.
Обида только подстегнула мою решимость. Если никто не верит в меня, я поверю в себя сама.
В этом году Джереми был третьим в общем зачете, и, к полнейшему изумлению моей семьи, я показала такой же результат. Помню, как я стояла высоко на подиуме, на шее висела медаль, длинные волосы убраны в хвост.
Я вернулась домой, стараясь не обращать внимания на боль в спине и шее. Как мне надоело жить с болью и делать вид, что ее нет! Меня вымотали постоянные старания не отставать от звездного братца, доказывать, что я тоже чего-то стою. И все-таки я вошла в горнолыжную сборную США и была третьей в общем зачете. Я чувствовала удовлетворение. Пришло время идти дальше, но уже на моих условиях.
Я бросила лыжи. Я не хотела в полной мере прочувствовать то, что испытал мой отец по этому поводу, хотя подозреваю, что, несмотря на мое третье место, ему стало легче. Поэтому, чтобы сменить обстановку, я записалась на учебный курс за границей – в Греции – и сразу же погрузилась в атмосферу неизвестности и тайны, которой была окутана эта чужая страна. Все вокруг предстояло изучить, разгадать загадку этих мест. Мой собственный мир внезапно стал намного шире, чем тот, в котором я раньше жила, и одобрение отца здесь потеряло свой смысл. Где-то кто-то завоевывал высшие награды в женском фристайле или сдавал на отлично экзамены, но мне, откровенно говоря, это стало безразлично. Теперь я была совершенно без ума от греческих цыган. Когда я вспоминаю о них сейчас, то думаю, что они сродни игрокам в карты – плутуют втихаря, не боятся авантюр, презирают правила и живут свободной жизнью, не ограничивая себя ни в чем. На Крите я подружилась с несколькими цыганскими ребятами. Их родители попались в руки полиции во время облавы и были депортированы в Сербию, так что дети были предоставлены самим себе. Греки вообще настороженно относятся к иностранцам, что естественно в стране, долгое время находящейся под влиянием захватчиков. Я покупала им еду и лекарства для самого младшего из них. Я немного говорила по-гречески, и их цыганский диалект был достаточно понятен, чтобы мы могли общаться. Вожак этого цыганского племени прослышал про мои хлопоты и пригласил меня в табор. Это произвело на меня невероятное впечатление, и я даже решила писать диплом по теме правового статуса кочевых народов. Мне было грустно,