Княгиня Ольга. Зимний престол. Елизавета Дворецкая
в должный вид Магнавру – роскошнейшую часть Большого дворца, которая почти постоянно стояла закрытой и пустой. Узорные полы разноцветного мрамора, тщательно вымытые, так сверкали, отражая блеск сотен свечей и золота светильников, что смотреть вниз было больно и страшно: казалось, идешь по воздуху, полному пламени.
Но патрикий Феофан, стоя возле самого Соломонова трона, не смотрел вниз. На возвышении зеленого мрамора восседал василевс Роман в золоченом праздничном облачении, с эмалевой стеммой на поредевших седых волосах. В золотых креслах на нижних ступенях сидели его родичи-соправители: сыновья Константин и Стефан и еще один Константин – сын Льва и муж Елены августы, дочери Романа. Перед ними, на всю длину роскошного покоя, меж колонн, обитых тонкими золотыми листами, выстроились с одной стороны царедворцы – члены синклита, все в далматиках яркого узорного шелка, с пышными рукавами. С другой стороны стояли «львы» – телохранители василевса, сиявшие позолоченными нагрудниками доспехов.
Все взгляды были устремлены на Феофана. Рослый, полный, с горделивой осанкой, в роскошной далматике из голубого шелка с золотой и красной отделкой, с золоченым воротником, расшитым самоцветами, он имел поистине величественный вид. В руках со сверкающими эмалевыми перстнями он держал пергаментный свиток, но не заглядывал в него, легко на словах излагая свой доклад василевсу и синклиту. Чтобы выслушать его, сюда и собрались как члены царского семейства, так и держатели высших должностей Романии.
– Итак, гнев Господен был столь велик, что по воле Его десять тысяч скифов на своих судах распространились в державе ромеев от Никомедии до Гераклеи Понтийской на границах Пафлагонии, – рассказывал Феофан. – Десятки городов, сотни селений и усадеб динатов были разграблены ими, жители убиты и пленены. Десятки церквей и монастырей стали жертвами их ненасытной алчности, десятки монахов и священников предстали перед Господом от их нечестивых рук. Одних они распинали, других расстреливали из луков, будто мишень, третьим связывали руки и вбивали в голову железные гвозди. И так продолжалось, пока с востока не пришли доместик Панферий, – Феофан кивнул Панферию, стоящему довольно близко от трона, и тот поклонился в ответ, – патрикий Варда Фока из Македонии, стратилат Феодор из Фракии, а также возглавлявший воинов Христа сам доместик схол Востока, досточтимый патрикий Иоанн Куркуас. Опираясь на свое искусство и опыт ведения войны с варварами, они своими силами окружили отряды русов в Гераклее и выманили в поле для сражения. Там русы были почти полностью разбиты, остатки их ушли в город, но той же ночью тайно сели на свои суда и отплыли.
Говоря это, Феофан лишь беглым взглядом коснулся лица Иоанна Куркуаса – важного видом, круглолицего чернобородого армянина. Прежде чем явиться в это высокое собрание, они переговорили с глазу на глаз во дворце Феофана. Разумеется, Иоанн решительно и клятвенно отрицал малейшую возможность сговора со скифами. Ссылался на усталость и потери своего войска, не позволившие ему осадить и взять