Княгиня Ольга. Зимний престол. Елизавета Дворецкая
приведший их Кручина.
– Почему нельзя? – Мистина кивнул парням, чтобы подошли.
– Там дальше гнилые земли начинаются, – пояснил Вигот. – Мы с Ранди Вороном, я и брат вон, – он кивнул на Порошу, – еще в прежние годы, ну, при Олеге Предславиче, в Корсунь дважды ходили, я помню. Если дальше идти, то Меотийские болота начнутся. Там земля гнилая, вода соленая, ни к берегу пристать, ни воды напиться, ни поесть чего раздобыть. Да лишнего пути будет крюк.
– И что же делать?
Мистина внимательно слушал, поскольку сам никогда раньше в этих местах не бывал и вынужденно полагался на чужой опыт. Очень при этом радуясь, что в десятитысячном войске нашлось хотя бы трое парней, уже бывавших в этих местах. Путь до Царьграда вдоль западного побережья знали многие в Ингваровой старшей и младшей дружине – несколько сотен княжьих людей с товарами уже лет тридцать ходили туда каждый год, – но сообщение с хазарами было куда менее частым, и то купцы ездили из Киева до Итиля больше по суше.
– Через море прямиком надо пробираться, – ответил Вигот. – Если отсюда прямо на северо-запад взять, то через день пути будет остров, а от него коса песчаная, и вдоль нее на запад идти.
– Что за остров?
– Кто его Лебяжьим зовет, кто Долгим, а кто Соленым. А остров хороший – там всегда купцы пристают, колодцы есть, и места на всех хватит. Там переночуем и дальше на запад пойдем.
– А точно за день дойдем?
– Если с ветром повезет, – Пороша оглянулся к морю и прислушался, – то и быстрее.
На переход запаслись пресной водой: наполнили бочонки, амфоры и даже серебряные кувшины из добычи. К воде добавили вина – кое-что удалось раздобыть в греческих селах фемы Херсонес, куда не дошел ранее Песах. Подняв паруса, четыре сотни скутаров оставили справа берег и двинулись в синюю даль. Непривычные к открытому морю, русы чувствовали себя так, будто вовсе покидают белый свет, чтобы пройти через туманное ничто и выйти очень далеко от прежнего места. Было тревожно: все еще помнили, как посеревшие валы двое суток гнали их, мокрых, голодных и усталых, от Боспора Фракийского совсем не в ту сторону, из-за чего их путь домой стал заметно более длинным и трудным.
Но сейчас морской царь был в добром расположении духа: светило солнце, ветер выдался попутный, в море резвились «морские коровы»[23]. К этому времени русы уже попривыкли к ним и не так пугались, как при первых встречах. Боярам за время стоянки в Ираклии даже довелось, по примеру греков, попробовать мяса «морских коров».
Давно скрылся позади степной берег Таврии. Словно длинный морской змей, войско русов текло через морской простор на север, к родным краям. Оглядываясь, Мистина мог видеть далеко не все лодьи, но грязно-белые полотнища парусов мелькали на зеленовато-голубых волнах в таком множестве, что напоминали лепестки яблоневого цвета на ветру. Их возвращалось домой вдвое меньше, чем уходило, но вид их внушал ему гордость своей силой и безграничным упорством.
«Морские коровы» – дельфины. В Византии их ели.