Тени леса. Виктория Войцек
Да только…
– Нам не заплатят, да? – Я устало откидываюсь назад и ложусь на поломанные доски, еще совсем недавно бывшие изгородью.
– Да, – выдыхает Лиат. – Было бы неплохо нам…
– Собрать вещи и свалить отсюда, пока нас не нашли?
– Именно, – отвечает Гарольд.
И нам ничего не остается, кроме как согласиться.
И пришли ловчие
Вдох-выдох.
Откройте окна, двери, пустите свежий ветер. Почувствуйте, как он шелестит вашими одеждами, треплет волосы. Ощутите запахи, которые он приносит из ближайшего леса. Это пушистые ели и цветы парцы́. Они поздние, но от этого их аромат пьянит не меньше.
Вы пробовали тра́ув на парце? Отвратительный вкус. Но речь совсем не о нём.
Я расскажу о том, как ветер принес на своих невидимых крыльях трупный смрад. О том, как пропали без следа люди. И о том, как Дио Торре делил одну комнату с рыжей девочкой. Вы уже заинтересованы? Тогда слушайте.
Существуют такие места – рутт-а́н. Это небольшие неогороженные поселения в лесах, по дороге из одного крупного города в другой. Домишек – что пальцев на руке, да большая таверна между ними. Людям там живется спокойно. Кто уединения желает, кому просто нравится время проводить среди высоких деревьев, к природе ближе. Путникам уставшим здесь и еда, и ночлег. Только не везде на рутт-ан наткнуться можно. Согласитесь: леса – не самое безопасное место. Особенно – близ Тернква, откуда мы только-только унесли ноги.
Мы идем вдоль речушки, которая петляет из стороны в сторону, шумит. В водном потоке пытаются искупать свои большие гладкие листья местные растения. Мимо нас плывут крупные цветы, сорванные течением. Они яркие, голубые, точно небо, а в центре большой желтый глаз виднеется. Покачиваются на волнах – маленькие лодочки, пытаются к берегам прибиться, да только несет их всё дальше.
Зверья не видно, только птицы с ветвей щебечут. В такие моменты, согласитесь, начинаешь ожидать чего-то нехорошего: уж слишком спокойно. Не бывает такого. По крайней мере, не здесь.
Трава всё еще мокрая после дождей. Она щекочет босые ноги рыжей девочки. Сатори фыркает, губы кусает и жмется ближе к Зенки. Ведь он не обидит – ни словом, ни делом, расскажет историю из жизни, а если понадобится, если устанет малышка, то на руках понесет.
– Смотри, – говорит и указывает в сторону, туда, где на камне речном сидит, сложив крылья, большая птица с белыми перьями. Голову опустила, не двигается, наблюдает.
Рыжая девочка негромко хлопает в ладоши. И думается мне, что не выпускали ее из дома, что сидела взаперти, раз мелочам таким радуется. Каждому кусточку, каждой травинке. Она рвет цветы, подбирает по размеру, бормочет что-то под нос и плетет венок. Он выходит неровным, но Сатори довольна.
– Красивый какой, – подбадривает ее Зенки. – А желтого не хочешь добавить?
Кивает в ответ и несется вперед. До ушей моих доносится едва сдерживаемое шипение: камни острые режут кожу Сатори, ветки-палочки ступни