Однажды на Диком Западе: На всех не хватит. Колдуны и капуста. …И вся федеральная конница. День револьвера (сборник). Андрей Уланов
успели.
С точки зрения нормального человека, устраивать засаду посреди голой – если не считать двух дюжин кактусов – равнины мог только законченный безумец. Или гений – как справедливо заметил один из моих приятелей, эти два понятия, как правило, являют собой крайности одной и той же сущности.
Не знаю, к которому из них был ближе мой новый Старший, но на нормального человека он явно не походил.
Я знаю еще одно забавное словечко для таких вот идей – теоретически. Теоретически те, кого мы ждем, должны сверх меры намозолить себе глаза и пальцы на спусковых крючках в узостях ущелий и лесных чащобах, по которым, словно пьяная анаконда, петляет эта, незаслуженно удостоенная высокого звания дороги, козья тропа. Спустившись же в долину, они должны расслабиться…
Их будет тринадцать, сказал Маккормик. Десять обычных людей и трое… наших постоянных клиентов. Плюс две лошади и пятеро мулов. Они пройдут здесь за два часа перед заходом – и это все, что о них известно. Ну, кроме, понятное дело, того, что они не должны пройти мимо нас.
Проблема была в том, что среди уцелевшей части багажа ватиканских охотников не нашлось ничего, могущего хотя бы отдаленно сойти за лопату. То есть кое-что, конечно, было, но ковырять бесценным клинком каменистую мексиканскую почву – один из вернейших способов угробить этот клинок до боя. На предложение же одолжить пару мотыг в ближайшей деревне я заработала в ответ долгий взгляд, который, наверное, можно было назвать почти сочувственным.
В итоге в ход пошли два винтовочных штыка, мое мачете и котелки. С их помощью нам удалось «всего лишь» за три часа выдолбить две неглубокие ямки, в каждой из которых мог бы разместиться один стрелок – при условии, что он сумеет обвиться вокруг своего ружья не хуже оголодавшего питона. Три часа каторжного труда под палящими лучами полуденного солнца! При этом только на мое лицо осело не меньше фунта рыжей пыли, а уж сколько я её заглотала – не хотелось даже думать.
Ямки предназначались для меня и Дэйва – сам же Маккормик, наряженный в «одолженную» после битвы за поезд армейскую форму, вместе с де Танвиллем собирался обосноваться на обочине. Обычный патруль, как он сказал, никто не должен ничего заподозрить.
Я честно попыталась объяснить ему, что в здешних местах обычный патруль никогда не насчитывает меньше десятка солдат, при которых столь же обязательно имеется офицер. Меньшими отрядами толпа сброда, громко именуемая мексиканской армией, попросту не… как же говорил мой приятель-лейтенант?.. а, не оперирует. Во-первых, они боятся бандитов, а во-вторых, едва выйдя за пределы офицерского окоема, солдаты начинают себя вести точь-в-точь так же, как их необмундированные конкуренты. Да и присутствие офицера мало что меняет.
Маккормик спокойно выслушал меня, покосился на расколотый ущельем зеленый склон впереди и изрек одну-единственную фразу:
– Они тоже не местные.
Замечательно. Мысль, что эти ребята могут поступить так же, как и сам седоголовый,