Кто вам сказал, что вы живы? Психофилософский роман. Андрей Максимов
срывалась. Те ребята, кто решил поступать в математические вузы, говорили, что она нормально врубается в предмет. Остальных это просто не касалось.
Я дождался, пока все, включая Серафиму, войдут в класс, решительно влетел, поставил обе кастрюли на учительский стол, произнес веско:
– Серафима Ильинична, разрешите? У меня важное сообщение, – и, не дожидаясь ее ответа, продолжил: – Уважаемая Серафима Ильинична! Дорогие френды, коллеги, дамы и господа!
Класс сидел тихо и настороженно. Никто даже не хихикнул.
Серафима Ильинична отошла к окну и смотрела на меня взглядом, полным тревоги и безнадежной тоски одновременно.
– Мы христианская страна, – заявил я авторитетно. – Все знают, что весной бывает Масленица, когда христиане едят блины. Но! Но! Но! Мы христианской страной были не всегда. Раньше мы были язычниками…
– Кем? – спросил со своего места лопоухий Сашка, который всегда занимался только тем, что продавал и покупал. И больше его не интересовало ничего.
На него зашикали. Всем было интересно, что случится дальше. Во всяком случае, куда более интересно, чем слушать какую-нибудь математическую ерунду.
– Язычниками. Людьми, которые поклонялись богу Солнца. И вот у них тоже был свой праздник, на который они пекли блины. Ведь что такое блин, если вдуматься? Это маленькое солнце! Вот они их и пекли.
С первой парты, конечно же, выступила отличница Ленка – как же без нее? Ленка никогда не упустит случая выпендриться и показать, что она круче всех.
– Где они муку-то брали, язычники эти? – язвительно спросила она.
Но если я начал – меня уже так просто не остановить.
И я сказал уверенно:
– На мельницах. – И повторил еще раз: – Да! Мельницы были изобретены при язычниках. Это известно всем. Но не суть. И вот сегодня как раз языческая Масленица, так сказать. Серафима Ильинична, сейчас, как известно, особое внимание уделяется патриотическому воспитанию молодежи, то есть нас. И я лично считаю, что в деле патриотического воспитания молодежи очень важно вспомнить праздники наших далеких предков. А потому я вместе со своей замечательной мамой испек этих блинов…
– Эти блины, – автоматически поправила меня Серафима Ильинична.
Она явно находилась в состоянии ужаса.
Я продолжал:
– И, с точки зрения патриотического воспитания, мы должны их немедленно съесть, чтобы запомнить, как праздновали языческую Масленицу наши далекие предки.
– Петров, вы срываете мне у… – начала Серафима.
Но было, конечно, поздно: все бросились есть блины.
– Стойте! – крикнул я. – Стойте, подлые!
Все замерли.
– Одну секунду подождите, голодные люди, – попросил я.
После чего вынул из рюкзака тетрадку, положил на нее аккуратно три блина и преподнес их Серафиме Ильиничне со словами:
– Серафима Ильинична, вы напрасно расстраиваетесь. Мы сейчас все съедим и с утроенной энергией примемся за математику.
– Ага… – Подтвердили все. – Мы быстро!
И