Кто вам сказал, что вы живы? Психофилософский роман. Андрей Максимов
Инесса Валовая, – сказала трубка. – Директор певицы Ирмы. Я хотела договориться с вами о записи.
Для человека по имени Инесса Валовая у нее был слишком приятный голос. Ей-богу, слишком приятный…
_______________________________________________
Я посадил Лягу в ляговоз – пора было показать ее одноклассникам. Или ей показать одноклассников – не важно. Класть ляговоз в рюкзак было невозможно, это понятно.
Пришлось отыскать отдельный полиэтиленовый пакет для ляговоза. Ненавижу таскать пакеты в руках, но тут выхода не было.
Первый, на кого я налетел в школе, был лопоухий Сашка, который зачем-то попытался выдернуть у меня пакет из рук.
– Сменку, что ль, принес? – радостно завопил он.
Я толкнул его в грудь, он отлетел к стенке, но даже не обиделся – привык.
У нас не ходят по школе с полиэтиленовыми пакетами. Непонятно почему, но не ходят. У нас в школе действует простой принцип: что не разрешено – то запрещено.
Семен Витальевич возник скалой:
– Что у вас в пакете, Петров?
– Счастье, – ответил я спокойно.
– Перестаньте лыбиться, Петров!
– Я не лыблюсь, Семен Витальевич. Кстати, давно хотел спросить у вас как у учителя русского языка и литературы: а что, собственно говоря, означает этот глагол: лыбиться?
– Петров, прекратите немедленно! – взвился Семен Витальевич.
– Что именно прикажете прекратить? – спросил я предельно вежливо.
– Сейчас на уроке литературы вы будете первым читать стихи Степана Петровича Щипачева, которые вы наверняка не выучили… Не выучили ведь?
– Как вам сказать…
Я тянул время в надежде, что Семен Витальевич отвлечется от пакета на мое воспитание. Когда учителя начинают воспитывать, их, как правило, ничего больше не колышет.
Если учитель воспитывает ученика, то будь хоть пожар, хоть взрыв, хоть землетрясение – он не заметит ничего. Проверено.
– Вижу, что не выучили, вижу! – обрадовался Семен Витальевич. – Первым спрошу, так и знайте.
И тут прозвенел звонок. Никогда еще, пожалуй, я так не радовался звонку на урок.
Всю дорогу я сижу за партой один. Не то чтобы я всех повыгонял или со мной никто не хочет сидеть, – просто так повелось. И меня это всегда радовало.
На фига кто-то рядом? Если что, с телефоном и пообщаться можно, и списать с него проще.
Семен Витальевич внимательно и хитро посмотрел на меня и произнес зловеще:
– К доске пойдет…
Все опустили головы, словно хотели спрятаться.
– Григорий Тумилин, – выдохнул педагог и хитро посмотрел на меня.
Вот педагоги – удивительные люди! Почему-то им нравится издеваться над своими учениками.
Витальич решил, что я буду теперь трястись весь урок, ожидая позора. Он просто не знает, какой сюрприз я ему приготовил. Пусть порадуется, бедолага.
Толстяк Тумилин вышел к доске и вздохнул:
– Шолохов. «Тихий Дон». Фрагмент.
– Нет! – вскрикнул Семен Витальевич. – Вы, Тумилин, сначала расскажите нам, кто такой Михаил