Центральная и Восточная Европа в Средние века. История возникновения славянских государств. Фрэнсис Дворник
всего, классические соображения не имели почти ничего общего с приходом Карла Великого к власти. Да и его коронация, по мнению историков, не должна была символизировать обновление Западной Римской империи, которого желали Карл и его современники. В Константинополе в то время правила женщина, Ирина, и мысль о том, что императорская власть находится в состоянии неопределенности, была удобным поводом для папской инициативы. Но с византийской точки зрения коронация стала не чем иным, как провозглашением антиимператора с целью лишить законного владельца титула итальянских владений.
Карл Великий, вероятнее всего, это понимал и потому был недоволен действиями папы. По крайней мере, об этом пишет его биограф Эгинхард. Карл не желал втягиваться в ссору с законными наследниками Римской империи в Византии и немедленно начал переговоры с Ириной, стремясь как-то узаконить свое положение. Переговоры оказались трудными, и последовавшая за ними война завершилась компромиссом. Карл Великий уступил Истрию и Венецию в обмен на признание своего титула. Перед смертью он получил возможность испытать глубочайшее удовлетворение – послы Михаила I приветствовали его как императора. В соответствии с древней римской традицией, допускавшей существование императоров-соправителей, византийцы были готовы мириться с одним из них, в интересах своих западных владений, если его признает императором верховный базилевс.
Таково было происхождение западной средневековой имперской традиции. Карл Великий, вероятно, знал об этом, поскольку старался не узурпировать титулы римских императоров – Imperator Romanorum или Semper Augustus, а называл себя Imperator, Romanorum gubernans imperium, добавляя то, что для него было важно, Rex Francorum et Langobardorum.
Но страх перед осложнениями с Византией был не единственной причиной раздражения Карла. Папа Лев III устал от постоянной угрозы со стороны Ломбардии и был разочарован римскими императорами, которые, оставаясь в своем дивном городе на далеком Босфоре, не могли оказать эффективную поддержку епископам Рима. Считалось, что папы должны только помогать императорам хранить устаревшую идею о бессмертной Римской империи, которая включала весь христианский мир, и поддерживать видимость их господства на западе. Все это было очень далеко и эфемерно, а вполне ощутимые реалии всегда присутствовали на другой стороне Альп. Для Льва III было бы предпочтительно иметь эффективного правителя среди франков, способного справиться с угрозой Ломбардии, и создать новую традицию в союзе с церковью и папством. Такая традиция будет намного полезнее, чем та, что уходила корнями в дни язычества и не оставляла церкви почти никакого влияния на выбор новых императоров. Лев III и курия поддались искушению и начали инновацию, которая в глазах Византии была настоящим бунтом против законных правителей.
Также существовала опасность – о чем не следует забывать, – что лечение могло стать хуже болезни. Что, если влияние нового императора усилится настолько, что сделает беспокойную римскую знать и Византию меньшими из зол?