Ночные дневники. Избранное. Ян Фабр
я для того, чтобы их «делать».
Я рисую – как дышу.
Иногда слишком быстро.
Тогда я бросаю на бумагу мои мысли,
а по ним – капли пота.
Я хочу научиться рисовать
на языке с прямотой,
озаренной светом робости.
Ясное мышление.
Как такое возможно,
когда мой собственный отец считает, что я до сих пор не научился рисовать?
Потерянная традиция?
Заниматься искусством, пребывая в уверенности,
что тебе под силу
влиять на процессы в сознании.
Для Герды, моего косметолога, –
моя радикальная ранимость.
Для других специалистов-моралистов –
моя необузданная страсть.
Художник – словно шахтер.
Он копает все глубже, добираясь до новых артерий.
Каждая из артерий снова ведет к новой артерии.
И нет единственного, окончательного ответа.
(Мое ухо – шахта, я должен слушать!
Но к кому или к чему мне нужно прислушаться?)
Я сожрал каталог.
Потому что меня переполнила зависть!
Я хочу видеть (так же, как он).
Йозеф Бойс.
Провидец.
Современный алхимик.
Его глаза – гипнотизирующие лучи.
Занимаюсь любовью со льстивой Гердой
под моим собственным памятником.
У женщин абсолютная привилегия в недозволенном.
Женщины имеют доступ за пределы границ.
Женщины знают, что мы, мужчины-женщины.
The lonely ranger.
Тьен Мейлеманс хочет жить только со своими картинами.
С женщиной:
«Сегодняшние чудеса формируют завтрашнюю рутину».
С живописью:
«Сегодняшняя рутина формирует завтрашние чудеса».
Новая революция
произойдет,
но не во внешнем мире,
а в нашей собственной плоти.
Герда экспериментирует с мейк-апом и использует меня в качестве модели. Я выгляжу как красивый трансвестит.
(С художником происходят метаморфозы?)
Люди никогда не перестанут мастурбировать и меняться.
The Arabian Prince from the Tales of a Thousand and One Nights (1978, performance photo print)
Я хочу увидеть все, что можно, в этой стране.
Каждую субботу и воскресенье я хожу во все галереи, куда угодно, где проходит выставка «хоть чего-то».
Я ищу искусство,
но найти искусство сложнее, чем золото.
Ночная акция.
На площади Хрунплаатс, на остановке 2-го трамвая, я встал на колени и прижался носом к трамвайному рельсу.
И так я прополз до трамвайной остановки «7-я Олимпийская аллея».
Полз я четыре часа, тридцать шесть минут и двенадцать секунд.
Я только что вошел домой.
Колени, шея и нос у меня жутко болят, но спать я буду отлично.
Route of tram 2 followed with the nose in the rails (25.3.1978, performance)
Я в полусне из-за снотворного,
но все равно пишу в этой тетрадке.
Может быть, я пишу,
чтобы исчезнуть,
чтобы мечтать,
чтобы жить,
чтобы существовать,
чтобы заново открыть для себя нежность,
потому что я превратился в бесчувственного мудака.
Я смотрю на звезды.
Это мертвые тела.
Проводить время в компании мертвых тел –
в этом есть что-то божественное.
Потому что это так интимно и анонимно.
Я нахожусь в ядре солнца.
Я выгораю изнутри.
Я что-то создаю.
Я снова прячусь в моем тайном укрытии.
Готовлюсь к поэтической войне.
(Поэзия в действии.)
Я