Ночные дневники. Избранное. Ян Фабр
нет, то что же делать?
Тогда нужно заменить актеров животными!
Животные спасут театр!
Вопрос: как открыть для себя публику?
Ответ только один.
Став клоуном (я не про тех, что в цирке).
Но ни один из актеров или актрис не хочет быть клоуном, так как это слишком низко для их статуса.
Я хочу быть священным скарабеем,
Потому что хочу уметь творить совершенство.
Овладеть мастерством изменения форм
и владеть волшебной комнатой превращений.
Иногда мне хочется быть неумелым невеждой.
Тогда мысли сохранят свою свободу.
Я продолжаю исследовать.
И стараюсь не потерять себя в лабиринте
и авторитете книжных знаний.
Мое оружие – это мысли
(которые пытаются не зависеть от знаний).
Она чувствует мое желание.
Она поняла, что я тоскую по знанию.
Запах моего пениса сделал ее влажной.
Моя вода согревает ее, ей нравится вкус.
(Обо всем этом я узнал во время одного закрытого показа.)
Искусство – это захват заложников.
(Искусство – это женщина, и она захватила меня.
Я не могу без нее, той, которая меня похитила.)
Мне не страшно, если меня толкнут.
У меня запас жизненных сил, как у черепахи.
Медленно, но уверенно я продвигаюсь вперед, я никогда не сдаюсь.
Но если кто-то перевернет меня
и я окажусь лежащим на спине,
я потерян.
Торжество жизни празднуют,
ему мстят, его возносят.
(Выбирайте врагов с тщательностью.)
Если ты художник, ты заново изобретаешь горячую воду
и думаешь, что ты оригинален, раз придумал квадратное колесо.
Но если у тебя не хватает смелости решиться на такое,
то ничему не научишься у искусства,
тогда ты не заслуживаешь того, чтобы стать художником.
Я выгляжу как художник (я это чувствую),
но внутри я старик, который все позабыл (я это знаю).
Что есть художник?
Кто-то, кто продает красоту
или ее защищает?
Стало модным провозглашать, что красота не имеет отношения к искусству.
Я верю в красоту, потому что ее нельзя приручить, и сила ее вечна.
Вещи, которые я делаю, обладают бессмысленностью.
Этим они меня украшают.
Эстетика силы
и поэтика улицы
загоняют людей культуры на деревья.
Они пугаются настоящей городской жизни.
Потому что бедность им незнакома.
Сейчас семь часов утра.
Я