Остров разбитых сердец. Лори Спилман
шепчу я. – Если тебе сейчас хорошо, пожалуйста, скажи мне. Подай знак.
Моя нога натыкается на какой-то твердый предмет, и тот с глухим стуком падает на пол. Встаю, опускаюсь на корточки и шарю под кроватью. Нашла. При свете уличного фонаря я вижу дочкин альбом.
На шестилетие я подарила каждой из своих девочек книжку для записи мудрых мыслей, а еще раньше завела такую же для Кейт. Когда мы жили в Мэдисоне, я каждый вечер, уложив Энни и Кристен спать, доставала из шкафа свой драгоценный ящичек с цитатами. Садилась за кухонный стол и перебирала маленькие бумажечки, каллиграфически исписанные маминой рукой. Когда-то она клала их в мою коробку для ланча.
Начало этой традиции положила бабушка Луиза, когда мама была еще девочкой. Следующим звеном стала я. Некоторые цитаты выбирались из моих любимых детских книжек, но большинство принадлежит бабушке Луизе или Тесс Францель, то есть маме. Вооружившись бабушкиной перьевой ручкой, я переписывала содержимое листочков, прибавляя кое-что и от себя, в два пустых альбомчика, серебристый и золотистый. Мне было важно, чтобы Энни и Кристен унаследовали мудрость наших замечательных предшественниц.
Включив лампу, открываю книжечку, и мой взгляд падает на афоризм, принадлежащий моей маме: «Если жизнь выдергивает у тебя из-под ног коврик, получается танцпол». У меня сжимается сердце. Мама вложила в мою коробку для ланча записку с такими словами на следующий день после того, как мисс Лилли, моя любимая учительница, объявила, что получила работу в другом месте и уезжает из Милуоки. Я была страшно огорчена. Как сейчас помню: мама уговаривает меня потанцевать с ней твист на нашей маленькой кухне: «Ты обязательно найдешь свой танцпол. Нужно только немножко подождать». И действительно, на следующей неделе к нам пришла новая учительница – мисс Трейси. У нее всегда горели глаза. Благодаря ей я полюбила и книги, и рисование, и даже деление в столбик.
С улыбкой вспоминаю, как положила такую же записку в портфель Энни, когда в шестом классе она вылетела из бейсбольной команды. Дома я обняла ее и принялась кружить: «Ух ты! Коврика нет! Теперь танцуем на полу! Почему бы тебе не записаться в литературный кружок, который собирается после занятий в библиотеке?» В том кружке Энни обрела собственный голос. Этого могло и не произойти, если бы у нее из-под ног вовремя не выдернули половичок.
Встаю с кровати и сажусь у окна. Над Центральным парком ревет косматое февральское небо. Поплотнее запахнув на груди халат, продолжаю листать книжечку и вижу еще одно высказывание Тесс Францель: «Если люди считают тебя странной, постарайся доказать им, что они правы».
Мама написала это через несколько дней после нашего переезда из Милуоки на остров Макино. Один из моих новых одноклассников назвал ее стремной, после того как увидел записку, которую она передала для учительницы. В ту пору маме нравилось писать задом наперед, чтобы прочесть предложение можно было только при помощи зеркала. Ума не приложу, как она это делала.
В альбомчике на полях стоит дата. Девять лет назад…