Остров разбитых сердец. Лори Спилман
стучит учащенно. Надо признаться. Эти комментарии очень огорчили маму. Вдруг Энни, как укус пчелы, поражает мысль: а что, если это шанс? Не успев хорошенько обдумать возможные последствия, она принимает спонтанное решение:
– Да. – Ей хочется сглотнуть, но во рту пересохло. – Кристен обожала тебя, мама. Просто она видела, какой грустной ты стала. – Понимая, что говорить от имени сестры нехорошо, Энни все-таки продолжает: – Мы обе это видели.
– Грустной? – хмурится мама. – Она сама тебе так сказала?
– Ну да…
Энни все дальше и дальше ползет по тонкой ветке, надеясь, что та не обломится. Может, если она выдаст свои чувства за чувства сестры, мать наконец-то к ней прислушается?
– Кристен не хватало тебя прежней. Той, которая веселила нас дурацкими шутками и куталась вместе с нами в бабушкино лоскутное одеяло, пока мы смотрели наши любимые романтические комедии. Помнишь, на Коста-Рике мы увидели огромную змею и ужасно испугались, а ты потом купила такую же резиновую в сувенирном магазине и сунула мне под подушку?
Теперь мама улыбается:
– Ты отшвырнула ее вместе с подушкой и разбила лампу.
– Нам бывало так весело… Почему же все изменилось? Кристен считала, что это произошло после того, как мы уехали в колледж.
«Пожалуйста, Крисси, пойми, зачем я это делаю, – думает Энни. – Я должна до нее достучаться!»
– Но она поддерживала меня в том, что касалось карьеры. Ты же помнишь. Она хотела, чтобы я выиграла конкурс по продажам и открыла собственное агентство. Это было одно из ее последних желаний.
– Да, но еще она хотела, чтобы ты знала меру, – говорит Энни, качая головой. Лицо у нее пылает, и мама наверняка уже догадалась, что она врет. Но, пока не остановят, нужно продолжать. – Вспомни: когда мы сюда переехали, ты тоже работала. Тем не менее мы втроем ходили в парк, в любую погоду. Ты что-нибудь загадывала, например собаку в свитере или красные туфли. Кто это первым увидит, тот выигрывал. Победителю ты разрешала выбрать, где мы будем есть мороженое.
Мама кивает. Энни чувствует, что лед трескается.
– Кристен всегда нас опережала. Малышка любила побеждать.
Теперь на мамином лице улыбка от уха до уха. У Энни перехватывает дыхание – так она рада это видеть. Ей удалось пронять маму! Вернее, удалось сестре, но какая разница? И ее ложь, и даже исчезновение Кристен могут положить начало чему-то хорошему. Конечно, Энни не думает, что мама станет буддистским монахом или кем-то в этом роде. Карьерные устремления никуда не денутся. Но понизить бы их уровень хотя бы на градус! А лучше на десять.
– Я собираюсь на остров Макино, – говорит Энни мягко. – Поехали со мной.
Мама перестает улыбаться и, выпрямившись, с тревогой спрашивает:
– На Макино? Нет… Зачем?
– Пожалуйста, поехали. Отдохнешь несколько дней от работы.
Мама бледнеет, как всегда, когда речь заходит о месте, где прошло ее детство.
– Я не могу.
– Не можешь или не хочешь?
Прежде чем мама успевает