Техноэкономика. Кому и зачем нужен блокчейн. Сергей Борисович Чернышев
нет и слово «рынок» запрещено?
Заметим, слово «партия» тоже было опошлено уже при Маяковском, он его пытался отмыть, хотел «сиять заставить заново». «Партия нового типа» – это заместитель чего-то важного, чьего имени мы не знаем, но без которого ни одно общество не живёт. Это субъект, соразмерный со всем обществом, его собственник, хозяин страны, который решает вопрос о том, что будет в стране через двадцать лет и позже. Именно этот свежевылупившийся надкорпоративный этаж сегодня пытается заниматься специализацией корпораций, их рассадкой по базовому набору функций общества. Вот имеется команда кого-нибудь, условно, Петрова, который вроде поднаторел в управлении большим количеством активов. И теперь – «Дан приказ ему на транспорт»! Давайте мы всю его команду возьмем и посадим на управление транспортными активами, а часть его непрофильных активов, наоборот, передадим другим командам, и возникнет большая отраслевая корпорация управленцев. То есть речь идет об использовании профессиональных команд, которые, поуправляв надерганной в холдинг рейдерами кучей барахла, начинают потихонечку специализироваться.
И дай Бог, если вдруг среди нескольких госкорпораций вырастет хотя бы одна, у которой низовым звеном будут не референты и не титулярные советники, а предприниматели. Тогда можно будет поставить пудовую свечку перед корпоративным алтарём и сказать: получилось случайно то, к чему все стремились.
– Два вопроса. Первый: почему они (члены правящей корпорации) так жестко относятся к чужим? За предыдущие десять-пятнадцать лет сложился какой-то корпус крупных предпринимателей, и часто это талантливые люди. Но последние годы передела собственности связаны с очень жестким выбрасыванием всех минимально несогласных с «партией и правительством» из этого процесса выстраивания будущих стратегических структур. И многие опасаются, что после выборов этот процесс расчистки пойдет дальше. Зачем такая жесткость? И второй: есть ли у общества механизм самосохранения, который позволит с этим справиться?
– «Свои» и «чужие» – простейший вариант идентичности. А институт идентичности не корпоративный, он с верхних этажей. Помните классическую работу Макса Вебера про средневековый город, где он описывает город как корпорацию корпораций? Как выглядел этот город на уровне обыденной жизни? Это Монтекки и Капулетти. Внутри каждая из корпораций враждует с другой, часто насмерть, и только герцог может их примирить. Это не порок, не недостаток – таковы их свойства. Единственный способ заставить их жить вместе – над ними должен быть герцог.
– А кто мог бы играть роль герцога в демократических обществах?
– Это вопрос к страноведам – пусть они расскажут. Как устроен этот герцог в Соединенных Штатах, как устроен в Англии – везде свои организации элит. И везде он имеет закрытый характер, в элиту не попасть через демократические выборы. Можно подумать, в Вероне герцог был известным блогером и всех сетевых бездельников приглашал на свою страницу… Подобного сорта функция всегда закрыта