Я тебя не люблю. Вячеслав Владимирович Стефаненко

      Я продолжал искать в ней сходство с моей матерью, и нашел это сходство поразительным. Кроме ее внезапного гнева, много общего было во внешности. И еще походка. У Оли она была твердая, с легкой косолапостью, вызывающая ассоциации с чем-то детским.

      Помню, как маленьким мальчиком я встречал мать, идущую с работы. Она шла, раскачиваясь на пятках, слегка выворачивая ступни наружу. Ольга делала так же. И лицо такое же – вытянутое, узкое, с «немонгольскими» скулами. Резкая геометрия скул придавала Ольге решительный вид, подчеркивая эротичность ее лица. Собственно, эротика у нее была во всем, во всей ее внешности и во всех ее движениях. И особенно в нижней челюсти, которая у неё чуть-чуть, как у евреек, выдавалась вперед.

      А еще великолепно Ольга выглядела за рулем автомобиля. Я закрываю глаза и вижу ее сжатые губы, вижу руки, красиво лежащие на руле. Она отлично водила машину. Мужской, уверенный, но не агрессивный стиль вождения у нее органично сочетался с женской плавностью в управлении. Словом, недостатков в ней я не увидел. Она вся была очень целостна – в поведении, мимике, эмоциях, в любви и, конечно, в сексе. А в разговоре тщательно строила фразы и выбирала слова, не допуская ни одного лишнего. И при этом любила говорить красиво и возвышенно. Я с недоверием относился к ее красивым словам. Пожалуй, только в них и было что-то фальшивое.

      Я не знаю ничего более отвратительного, чем дежавю. Если оно появилось, то, как застарелая заноза, будет преследовать всюду. Как результат – ощущение тотального прессинга по всей глубине и широте душевного пространства. И только один плюс – всегда присутствует шанс исправить, чтобы настоящее дежавю не закончилось тем же. «Дежавю» – Ольга повторяла это чаще всего не к месту и невпопад, и без всякой связи (может, она и была, но мне осталась непонятной), и потому верилось не очень. Но у неё это так красиво звучало, что я чуть не рассказал ей про своё – со своей первой женой я познакомился так же. Только тогда вместо кафе был вечерний сеанс в кино, вместо удобного дивана в квартире – нагретый за день речной песок городского пляжа в безлунную ночь. Если пренебречь этими различиями, в остальном мое с Ольгой «а у меня так уже было», в отличие от классического-неосозноваемого, было аналогичным, на сто процентов реальным и уже пережитым. Ах да – и не было еще прочитанного писателя-француза.

      Но даже при всей фальши ее красивых слов и выражений Ольга выглядела естественной и непринужденной. Её непринужденность проявлялась независимо от того, в каком состоянии она была – злилась или смеялась, ругалась или грустила…

      Я спрашивал себя: «Моя это женщина или нет? Если да, надо жениться. Но почему не хочется? Что я вообще с ней делаю и кто кому морочит голову?» Ну не хотел я жениться, все время думая про себя: «Что такого я знаю