Колышутся на ветру. Алексей Воскресенский
амиодарон!
– Готов!
– Разряд!
Время замедленно, пространство становится нереальным, зрение цепляется за предметы, увеличивается резкость. Движения точны, словно машина из рук, глаз и коротких фраз.
Сжимаю мешок Амбу, выжимаю из него, как последнюю каплю воды в зной, воздух.
Ток проходит через сердце этой уставшей женщины. Пахнет горелой плотью. Пахнет, будто кто-то поджёг волосы. Пахнет смертью и жизнью.
– Есть, синусовый ритм.
– Любовь Аркадьевна, вы нас слышите?
Женщина открывает глаза, но они словно не видят, резким движением пытается встать. Олег придерживает за одну руку, я – за другую. Лицо Олега покрыто плёнкой пота. Большими каплями стекает он, попадая в глаза, падая на носилки. Олег смотрит на меня, улыбаясь одной половиной лица.
– Ну, с почином, Марина Викторовна!
– Иваныч, позвони диспетчеру, пусть нас встречают.
– Мам, привет.
– Привет, доча. Подожди секунду.
Слышу как мама, прикрыв трубку рукой, что-то шепчет. Разбираю только пару слов, но, судя по тону, на кого-то ругается.
– Да. Привет. Как ты?
– У меня хорошо всё, первую смену успешно отработала.
– Да? Хорошо.
– Мам, у тебя всё нормально? С кем ты там?
– Да, знаешь, Лёша тут… неважно, всё нормально.
– Ну да. Взрослая, сама разберёшься?
– Где они, Лора!?? – кричит мамин дружок.
– Зайка, я перезвоню тебе, ладно?
Не дождавшись моего ответа, мама кладёт трубку.
Не в первый раз, разговаривая с мамой, мне кажется, что моя «взрослая» не во всём может разобраться. Очень уж часто она то будто заплаканная, то осипшая, то не слушает меня вовсе, отвлекается на перебранку со своим ухожором. Не знаю, говорит, что любит, говорит – опора. С деньгами нет проблем. Лёша наконец оценён и продаёт своё искусство, что-то там современное, модное – я так и не поняла до конца.
Иногда мне хочется быть с ней рядом. Вернуть папу и нашу беззаботную жизнь. Но я здесь. Здесь и сейчас, как говорится.
Работа на скорой – совершенно особый вид деятельности.
Ты никогда не знаешь, как сегодня придётся себя проявить. Не знаешь, что ждёт на вызове. Мы разъезжаем по городу, заходим в дома к нуждающимся в самую трудную минуту. Облегчить боль, предотвратить катастрофу, спасти жизнь. Мы поднимаемся на высокие этажи, тащим носилки, вдыхаем запахи блевоты и дерьма, выслушиваем порой несвязные обвинения и проклятия. Не спим по ночам, убивая себя ради других. Иногда мы слышим «спасибо». Иногда не верим в искренность этого «спасибо», а иногда оно и не требуется. Иногда ты через молчание и благодарно-восторженный взгляд родственников чувствуешь, что сделал максимально возможное в данный момент. И гордишься собой. Ты на своём месте. Это вдохновляет, улучшает настроение. Я улыбаюсь на вызовах, разговариваю с бабульками, что вызывают в основном поболтать, подыгрываю безобидным алкашам с абстинентным синдромом, нахожу общий язык с детьми и их