Колышутся на ветру. Алексей Воскресенский
уезжаю на учёбу в Санкт – Петербург. Может стоило поступить в Москве? Быть ближе к дому? Ну нет, я решила. Романтика Питера манила ещё с того времени, когда мечтала побывать в Мариинском театре. Теперь смогу. Но уже никогда на сцене.
10. Учёба. Мамины прошлые и настоящие
Я с лёгкостью поступила в самый престижный университет Санкт – Петербурга, на медицинский факультет. «Лёгкость» на этом закончилась. Радость и эйфория длились недолго. Всё, что я изучила самостоятельно, было лишь песчинкой на пляже. А тут цунами захлестнуло пляж, и, оказалось, что нужно было изучать океан.
Перед каждым экзаменом и зачётом представляла, что могла сейчас быть популярной и знаменитой. Зал рукоплещет, толпы поклонников дарят цветы, на светских приёмах говорят о новой звезде – успех и слава. Иногда ругала себя за неправильный выбор, а иногда за такие мысли. Чаще – второе.
Отличницей не была. На третьем курсе и вовсе отставала по трём предметам. Соблазнов и развлечений было много – всего не рассказать.
Как-то меня даже затянули в политическую организацию «Народное единство». Советское прошлое не давало покоя молодым умам, считающим, что социализм и коммунизм всё-таки возможен, просто не те люди стоят у руля. Я, открытая новому и доброму, увидела в этих идеях зерно истины. Меня волновало всё, что могло хоть в какой-то мере сделать людей счастливыми. На собраниях велись дебаты, рассказывались истории, так или иначе связанные с социализмом, часто поднимались и религиозные темы – как основы морали.
Но, как ни странно, с религией у меня не складывалось – я никак не соглашалась, что слепая вера во всевышнего и следование религиозным обрядам, могут дать то счастье, о котором говорят.
Мои соседки по комнате – хипушка Оля, у которой любимое слово: «пофиг» и верующая Катя, у которой любимое слово: «боюсь».
Они вечно обсуждали какие-то серьёзные темы. Порой, доходило до криков и слёз. Чтобы разрядить обстановку, я часто появлялась между ними среди дебатов и бросала какую-нибудь фразу, переключая внимание на себя.
– …Если бы он не прикрывался религиозными идеями, его бы давно убрали, ещё в США.
– Оль, но согласись, что в основе своей, его идея, идея такого строя, гуманна и могла принести плоды при грамотном использовании. А вера давала основу.
– Ага, жаль не принесла. А всё из-за исуссиковых сказочек и мифических чудес. Везде всё одинаково заканчивается. Пофиг.
– Религия не должна связываться с политикой, – встреваю я, вспоминая слова библиотекарши. – А вообще, мне кажется, что если бог есть, то он – самый лживый политик.
– Оригинально. Слышала, Катя? Шах и мат!
– Ты хоть во что-нибудь веришь, Мари? – обречённо спрашивает Катя.
– Ни в приметы, ни в магию, ни в экстрасенсорику, ни в гороскоп, ни в бога… Продолжать? Или ты наконец поняла?
– Это уже нигилизм. Нельзя вот так просто отрицать всё, что тебе непонятно. Я боюсь за тебя.
– Мне