Колышутся на ветру. Алексей Воскресенский
так? Так просто сдалась? Может сама так думает? Может поняла, что я уже не та беззаботная девочка, парящая над сценой. Над жизнью парить никому не удаётся.
Балетное училище, конечно, не бросила – глупо было бы не довести дело до конца. Но ни мамины уговоры, ни преподавателей, ни подруг, не действовали. Я всерьёз решила стать врачом, а танцы оставить как хобби, развлечение. Нужно быть серьёзнее.
9. Почему я не похожа?
На выпускной изрядно выпила вина. Вы думаете малолетние балерины да в советском союзе даже пробок не нюхали? А нет. «Алкоголь всегда сопровождал человека во всех начинаниях, – так говорил наш учитель математики, – все великие открытия были сделаны подшофе. Я вас уверяю, детишки. Но злоупотреблять этим ядом нельзя, ведь, как говорил Гиппократ: «То что в малых количествах лекарство, в больших – яд…». Вообще, об этом говорил Парацельс, но я великодушно прощала учителю эту неточность.
После празднования, мы с мамой шли по проспекту. Ночь сияла полной луной, город шумел монотонно, сонно двигались машины, весёлые компании встречались то тут, то там.
От вина кружилась голова, но удивительно легко было говорить о том, что на душе.
– Мам, сейчас очень не хватает папы.
Она обняла меня одной рукой за талию, по-мужски так, голову на плечо, шли нога в ногу.
– Мне тоже, малыш, он бы гордился тобой, ты такая красавица.
– Почти как ты.
Я не лукавила: мама действительно была очень красивой, по всем меркам и вкусам. Длинные чёрные волосы, талия, бюст – всё на месте.
– Хах, ты лучше меня.
Мама грустно ухмыльнулась.
– Мам, а сколько мужчин у тебя было?
– Приличные девушки такое не спрашивают у мам.
– Ну ладно тебе, может скажешь, что в СССР не было секса?
– В СССР было мало достойных мужчин, а секса хватало, впрочем как и сейчас.
Мы засмеялись.
Вечер был прекрасен, вино на свежем воздухе выветривалось, ноги слушались, язык тоже. Как же давно не разговаривали по душам. Никогда. Почему-то мне всегда неудобно было задавать некоторые вопросы, насколько значимыми для меня они бы не были.
– Мам, через три месяца я уеду учиться. Ты знаешь, как это бывает?
– Что?
– Ну, я уеду, ты останешься, понимаешь? Это как любовь на расстоянии. У меня там своя жизнь, у тебя своя. Я приезжаю на выходные, всё такое… Через шесть лет уже буду другой. Ты уже будешь другой. Человек за семь лет полностью обновляется, все клеточки.
– Мари, говори прямо.
– Почему я не похожа на вас с папой, почему я такая тёмная, откуда этот широкий нос, волосы, глаза? У нас же больше ни у кого нет зелёных глаз. Не рассказывай мне о предках-африканцах. Я хорошо учила биологию. Ты же понимаешь о чём я? Я приёмная? Почему нет моих детских фотографий до трёх лет?
Она слегка сжимает мою руку, запрокидывает голову, смотрит в небо.
– Фотографии сгорели в пожаре. Тебе было два с половиной.