Кровь и вода. Допотопное фэнтези. Анна Федорова
делал все, чтобы разочаровать его, ухмыляясь ему прямо в лицо гримасами уродства, злости, ненависти, войны и грязи, но Оберон не собирался опускать руки. Он прекрасно знал: красота спасает души.
– Но я не сказала тебе самого главного, Оберон.
– Чего же? – в голосе ангела снова мелькнуло раздражение.
– Я слышала, что фанатики – не знаю, кто они – режут картины и призывают других делать то же самое.
– Режут картины? Картины мастеров Школы?
Услышанное было настолько абсурдным, что Оберон почувствовал почти человеческое удивление.
– Да.
– Но зачем?
– Они называют себя, – торопясь, заговорила Тета, – Детьми Истинной Веры. Они утверждают, что картины греховны, что нельзя изображать людей, а уж тем более – ангелов.
– Какая отвратительная глупость. А как они это объясняют?
– Я не очень поняла. Что-то вроде того, что создавать изображения – дело Бога, что мы тешим свою гордыню, когда рисуем… мне тяжело даже пересказывать это, прости.
Почувствовав ее боль, Оберон нежно погладил Тету по голове и легко прижал к себе, успокаивая.
– Мне нужно разобраться с этим, – наконец сказал Оберон.
Ангел не мог представить себе, кому может придти в голову уничтожать произведения искусства. Это все равно что отвергать Творца. Чуть позже один из его учеников с горечью скажет ему: «Я увидел мою картину – изрезанную, в куче мусора. Когда-то я подарил ее случайному прохожему – он зашел в общий зал Школы и засмотрелся, а потом робко спросил, сколько она стоит. По его лицу было понятно, что он все равно не сможет купить. Я снял картину со стены и подарил ему. Он обещал, что она будет висеть в его доме, пока он жив. Теперь я думаю: он умер или изменил свое мнение? И что? Его сын встретит меня на улице и бросит в меня камень, сказав, что я оскорбляю Творца? Что происходит с нами, учитель? Что происходит с миром?»
Если бы Оберон знал, что ему ответить. Когда он создавал Школу, его вела одна простая мысль: творчество и красота спасают души от Тьмы. Человек создан по образу и подобию Садовников, а значит, он может творить. Не просто может, а должен, считал Оберон. Бессмертная душа требует этого, просто не все ее слушают.
В Школу приходили люди, богатые и бедные, талантливые и смешные. Они хотели писать картины, высекать статуи из камня, сочинять стихи, вышивать золотом полотна – делать что-то, на чем будет их отпечаток. Но не простая самовлюбленность вела их, в этом Оберон был уверен. Они хотели делиться с миром своими видениями – вспышками красоты мира, столь очевидными для них и столь незаметными для других. «Здесь нарисована улица перед твоим домом», – как-то раз сказал Оберон одному человеку, хвалившему картину. И человек поглядел на него, удивившись, и сказал: «Не может быть». Он никогда не замечал этой красоты.
«Конечно, я понимаю, что не каждый захочет и сможет стать художником, – отвечал Оберон, когда Садовники спрашивали его,