1793. История одного убийства. Никлас Натт-о-Даг
рискуете нажить по врагу на каждый риксдалер, который заработаете, причем по обе стороны баррикад. Я говорю об этом потому, что вы рискуете больше, чем я.
Винге подошел к окну, где поблескивали стеклярусные нитки дождя, постепенно переходящего в мокрый снег.
– Вы рискуете больше, чем я, – повторил он. – Потому что я не переживу эту зиму. Скоро я окажусь вне достижимости… за пределами взаимодействия причин и следствий. Впрочем, и так мало кому дано понять, как они взаимодействуют… Что бы ни случилось, вам придется расхлебывать одному.
Кардель уставился в пол. Он почти не знаком с Винге… но странно: мысль о его неизбежной смерти отозвалась смутной печалью. Не обернется ли попытка вылечить рану, оставленную гибелью Юхана Йельма, новой, еще более тяжкой раной? Но, как ни странно, решение пришло без труда.
Он грохнул здоровой рукой по секретеру так, что часовые колесики подпрыгнули и поменялись местами.
– Не будем терять время! – сказал он. – Если постараемся, вы тоже успеете хлебнуть дерьма.
8
В кабачке «Флагген» у Ладугордского залива очень весело. Два горе-музыканта – один с лирой, другой со скрипкой, решили не конкурировать за подачки, а превратить соревнование в сотрудничество. Набилось множество любопытных, даже на лестнице у входа не протолкнуться. Воздух на улице сырой и холодный. Выпавший снег не удержался – тут же растаял. Вечерний туман медленно и неотвратимо карабкался с моря по городским откосам.
Винге и Кардель зашли поужинать. Нашли столик около печки, подальше от гуляющих по трактиру сквозняков.
Винге почти не притронулся к еде, зато Кардель уминает все мгновенно. Фрикадельки из щуки, тушенная в масле морковь, связка сосисок, отварная треска и жареная сельдь, пареная репа, хлеб, сыр и десерт: тарелка молочного супа с апельсиновыми дольками и сладкими сухарями. Винге ему не мешает, терпеливо ждет, пока пальт насытится. Поковырял вилкой в тарелке, отодвинул в сторону и попросил принести кофе.
Кардель сморщил нос, когда запахло свежесмолотыми зернами:
– Не понимаю, что люди находят в этой жиже.
– Вкус, разумеется, дело привычки. Но голова проясняется мгновенно… Жан Мишель, вы не хотите рассказать, при каких трагических обстоятельствах вы лишились руки?
– Не то чтобы хочу… нет, скорее не хочу. Но рассказать стоит. Может, и к лучшему. Думаю, всем полезно узнать, как Густав воевал с русскими. Глядишь, отобьет охоту ввязываться в подобные истории. Я-то что? От меня мало что зависело, да и героем я никаким не был. Так… ничего не значащая фигура. Положено мне было помереть, как и многим, ан нет… судьба скапризничала и распорядилась… вон как она распорядилась… – Кардель помахал деревянной рукой. – Можно сказать, рука пожертвовала собой, чтобы спасти мою жизнь… уж не знаю, благодарить ее или проклинать. Скорее проклинать – уж больно настырно она о себе напоминает.
Малый чин унтер-офицера не помешал Карделю очень быстро заподозрить, что в войну