Экзистенциальный эскапизм: новая проблема общества открытой информации. Д. Г. Литинская
в философии; в социогуманитарном (социология, антропология, психология) знании.
За точку отсчета появления «идентичности» как легитимного понятия в философском дискурсе мы примем определение Франца Брентано: «Соответствие, мыслимое в совершенстве, есть идентичность»[17]. Это определение важно тем, что так же валидно в философском дискурсе, как и в дискурсе более точной науки логики, где принято понимать идентичность как понятие, неразрывно связанное с понятием тождества и предполагающее операции отождествления. Соответственно, можно говорить, что такое представление об идентичности восходит к «тождественности» Аристотеля, именно той тождественности, разбирая которую П. Рикёр писал: «Подлинная природа нарративной идентичности, на мой взгляд, раскрывается в диалектике самости и тождественности. В этом смысле упомянутая диалектика представляет собой основной вклад нарративной идентичности формирования «Я»».
В нашем случае, это ключевой момент, без которого невозможно понимания эскапизма, т. к. собственно он является идентичностью, самоопределением принимаемым человеком в русле определенной культурной тенденции. Потому мы позволим краткое отступление от основной темы и немного поговорим об идентичности в целом.
В Новое время эта линия философской мысли восходящая к «тождеству» Аристотеля была продолжена представлением о субстанциальности cogito (мыслящая субстанция) Декарта, в его знаменитой формуле собственной идентичности: «Если мы станем отвергать все то, в чём каким бы то ни было образом можем сомневаться, и даже будем считать все это ложным, то хотя мы легко предположим, что нет никакого Бога, никакого неба, никаких тел и что у нас самих нет ни рук, ни ног, ни вообще тела, однако же, не предположим также и того, что мы сами, думающие об этом, не существуем: ибо нелепо признавать то, что мыслит, в то самое время, когда оно мыслит, не существующим. Вследствие чего это познание: я мыслю, следовательно существую, – есть первое и вернейшее из всех познаний, встречающееся каждому, кто философствует в порядке. И это – лучший путь для познания природы души и её различия от тела; ибо, исследуя, что же такое мы, предполагающие ложным все, что от нас отлично, мы увидим совершенно ясно, что к нашей природе не принадлежит ни протяжение, ни форма, ни перемещение, ничто подобное, но одно мышление, которое вследствие того и познаётся первее и вернее всяких вещественных предметов, ибо его мы уже знаем, а во всем другом ещё сомневаемся»[18],», т. е. мы видим представление я-идентичности через рефлексию, где рефлексия с одной стороны является инструментом для создания идентичности как таковой, с другой – причиной, по которой идентичность становится необходима, а с третьей – основной сутью новообретенной идентичности.
«Начиная с Декарта, а затем у Канта и Гуссерля, благодаря Cogito появилась возможность трактовать план имманенции как поле сознания. Иными словами, имманентность стали считать имманентной
Брентано Ф. Избранные работы; перев. с нем. В. Анашвили. – М.: Дом интеллектуальной книги, Русское феноменологическое общество, 1996 176 С.
Декарт Р. Начала философии // Избранные произведения М., 2000 С. 17.