Второй шанс. Ольга Теплинская
передавали новости и там… показали вертолет. Он разбился, Танечка. В Красноярском крае. Там наш Павел был в списке.
Онемевшими губами Света постаралась что – то спросить, что – то важное, но губы только шевелились и не хотели произносить никаких слов.
– Ох, Господи, я сейчас тебе валидола дам, надо держаться, дочка. – Захлопотала мама. Неуклюже вскочив, перевернула табурет, рассыпала коробку с лекарствами, и, опустившись на колени, принялась собирать раскатившиеся тюбики и флаконы.
Но Света всего этого не видела. Глаза ее закрылись, тело сделалось легким и невесомым и поплыло куда – то вверх, за облака, туда, где летают вертолеты. Летают и никогда не падают.
Василиса
Василиса под руку с Владиленом Львовичем неспешно шла от метро. На лице старика она впервые видела улыбку. Он, то и дело поглядывал на нее, словно собираясь с духом начать разговор.
– Вы не возражаете, если мы зайдем в кафе и выпьем хорошего кофе? – наконец спросил он, явно обрадовавшись своему предложению, что сумел оттянуть момент возвращения в грустное пристанище. – Кофе – моя большая слабость. Понимаю, что время для него уже позднее. Но, видимо, моему организму уже все равно, как не спать: с кофе или без кофе.
Кафе по пути попалось на удивление уютное с мягкими удобными диванчиками, симпатичными пейзажами на стенах, аккуратными столиками.
Девушка за стойкой приподняла накрашенные брови, явно недоумевая – что связывает такую разную по возрасту парочку, но с улыбкой предложила им пройти за столик. В витрине под стеклом были выставлены аппетитные пирожные, пироги и булочки.
– Я и не знала, что здесь такое кафе. Надо будет зайти сюда с Ванечкой.
– Я, пожалуй, тоже стану здесь завсегдатаем, – с явным удовольствием откинулся на спинку дивана Владилен Львович. – Мне же можно выходить из здания? Не только ж во дворике траву топтать?
– Конечно, можно! Главное, чтобы с вами ничего не случилось за пределами клиники. Мы же несем ответственность…
– Клиника – это вы хорошо обозвали дом престарелых. А перед кем вы несете ответственность? – старик дернулся вперед и лег грудью на столик, отчего тот тихо скрипнул.
– Перед вашими близкими, – опустила глаза Василиса, понимая, что избежать тяжелого разговора не удастся.
– Моим детям наплевать, что со мной происходит, как и большинству так называемых близких, сдавших нас на ваше попечение. В родительские дни можно пересчитать по пальцам к кому приезжают дети или родственники. Иногда приезжают старые друзья или сестры. Но я думаю это для того, чтобы еще больше ценить собственное положение и отдавать своим деткам последние крохи, чтобы не оказаться соседом по койке.
Василиса молчала, пытаясь подобрать правильные слова, утешить старика, как – то подбодрить.
– Простите, моя хорошая! Обрушил на вас свою горечь. Сам виноват во всем, только сам. Моим детям не за что меня любить. Бросил их и супругу, которая со мной верой и правдой сорок лет прожила. Решил, что заслужил еще