ЯблоковСад. Воспоминания, размышления, прогнозы. Сборник
дешевле. Я был одним из тех, кто писал вот эти рефераты. Я писал по текстам, написанным на английском, болгарском, сербском, польском языках.
Я мог себе позволить столько времени отдавать работе с Тимофеевым-Ресовским над книгой, потому что в лаборатории мне помогала Галя Клевезаль. Галя – это, конечно, существо особое, редко встречающееся в человеческом обиходе. Для меня она такой нравственный ориентир: если она говорит о чем-то, что это плохо, значит, так и есть, и этим не надо заниматься. Всю жизнь, сколько я ее знал, ее мнение по каким-то ключевым моментам было решающим, и в отношениях с людьми тоже. Бывают люди, которые являются моральными ориентирами, и Галя – из них. Она младше меня, она была моей подчиненной, но с точки зрения морали и нравственности она для меня авторитет номер один. И мне, конечно, очень повезло, что она была рядом со мной в лаборатории.
Ученики и учителя
Для меня незыблемо то, что в науке можно двигаться вперед, только встав на плечи учителей. В науке ничего нельзя сделать в одиночку. Нужно обязательно освоить то, что тебе дали учителя. Это не значит следовать их наставлениям скрупулезно и быть уж совсем эпигоном. Нет, надо развиваться обязательно. Но не освоить того, что тебе дали, отбросить то, что они тебе сказали, – нельзя.
Мои Учителя с большой буквы – это Петр Петрович Смолин и Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский. Практически все, что они сказали, – это драгоценность, азбука, Библия.
Но мой первый учитель – Петр Петрович Смолин был много старше меня. Я был мальчишкой, 12–15 лет, а ему было уже 60. Я не понимал его поступков как человека, не мог их оценить. Он просто был моим учителем, а его слово было законом. А Тимофеева я уже понимал и одобрял. Мне нравились и его оценки людей, и его подходы к жизни, и его афоризмы. Из них, из афоризмов, почти заповедей, тоже складывается его образ. Он говорил, например: «Никогда не занимайся тем, что лучше тебя сделают немцы». То есть не абы чем надо заниматься в науке, а только своим делом. Еще одна была присказка: «Аааааааа, знаю, это седьмая ножка у сороконожки». Это о чем-то второстепенном в науке. Для меня как учитель он этим еще был велик.
Выступление в обществе «Знание» на заседании, посвященном Н. Тимофееву-Ресовскому в связи с выходом книги Д.А. Гранина «Зубр». 1987 г.
Но чем бы я был, если бы не слушал других моих учителей, например Сергея Евгеньевича Клейненберга? Чем бы я был, если бы не увлекался тем, что говорил Борис Степанович Матвеев?
Человека формируют, конечно, учителя, с одной стороны, а с другой стороны, друзья школьной и университетской поры, общество. Мне повезло, что мое становление как личности началось не в школе, а в КЮБЗе и продолжилось в университете. Другое дело, что это окружение и учителей ты сам выбираешь. Ведь в университете на курсе нас было 150–200 человек, а я в добрых, дружеских человеческих отношениях нахожусь с 5–7 людьми. И к учителям своим я сам пришел, не они меня нашли. А почему