Дивизия без вести пропавших. Десять дней июля 1941 года на Лужском рубеже обороны. Владимир Рохмистров
по не зависящим от меня обстоятельствам дневники эти не сохранились. Я очень переживал их потерю. Кое-что удалось восстановить по памяти, правда, уже без многих деталей. Но вот 12 июля запомнилось во всех подробностях…»[200]
И далее идет кусок уже нам известный.
И теперь мы видим, что предпосланный Новиковым пассаж именно в этом месте совсем не случаен. Судя по всему, ему, в отличие от Рауса, не довелось по тем или иным причинам заглядывать при написании воспоминаний в Хранящиеся в архиве МО документы.
А по документам, как мы видели, 11 июля было выявлено движение немцев по линии Псков – Гдов, 12 июля в этом смысле никаких существенных изменений отмечено не было. Ляды же появляются впервые в оперативных документах только на следующий день – 13 июля. И в первом же документе, в котором упоминаются Ляды, есть одна странность.
Вот этот документ:
ОПЕРАТИВНАЯ СВОДКА № 28/оп. ШТАБ СЗФ НОВГОРОД ПО СОСТОЯНИЮ НА УТРО 13.7.41.
«<…> Части 11 А в течение 12.7 и в ночь на 13.7, сдерживая наступление противника вели оборонительные бои. ГДОВСКОЕ направление прикрывает 118 сд, занимая рубеж на высотах сев. Ст. Маслогостицы. Связь со штакором[201] с 9.7 дивизия не имеет. Потери ее значительные. Силы противника перед фронтом дивизии определяются один-два полка с артиллерией.
По данным наштафронта СФ передовые части пр-ка к исходу 12.7 заняли Ляды, Плюсса, Николаево.[202]»[203]
Странность заключается в том, что в поданной утром 13.7 сводке вписано от руки (значит, уже после ее формирования – когда?), что немцы к исходу дня 12.7 заняли Ляды, то есть в то время, когда они еще только намеревались туда отправиться. Раус получил приказ выступать, согласно Боевому дневнику 6-й танковой дивизии, в 21.15, то есть как раз на исходе дня. Вряд ли Раус мог тотчас выехать в путь и за пару часов преодолеть 60 километров по уже известной нам всем местности.
Также и из воспоминаний секретаря райкома партии В. А. Колобашкина следует, что решение о переброске ополченцев 2-й ДНО было принято уже 12 июля. Колобашкин так же, как и Угрюмов, пишет, что отправились эшелоны только в ночь с 13 на 14 июля. Сообщение о чрезмерно долгой подготовке к отправке весьма в данном контексте любопытно. Но гораздо важнее другое его дополнение: «Мы должны были ехать под Лугу, но не доехали. Для ликвидации прорвавшейся немецкой группы мы высадились на ст. Веймарн».[204] Это дополнение свидетельствует не столько о том, что изменена была станция назначения, сколько о том, что неожиданно изменилась ситуация. Выслать дивизию предполагалось, конечно же, не в Лугу, а в Кингисепп – на усиление кадровой 191-й стрелковой дивизии. Колобашкин так и вспоминает: «Дальше состав не пошёл».[205] Дальше он мог идти по этой ветке только в Кингисепп.
Есть и еще одно бравурное утверждение: «Новое направление вражеского удара разведка Северного фронта обнаружила своевременно, наиболее точные
Новиков, СС. 85–86.
Набранное курсивом вписано от руки вместо зачеркнутого «ЕЛИЗАРОВО. Связь со штакором».
Вписано от руки на полях слева.
ЦАМО, фонд 221, опись 1351, дело 57_1. СС. 134–136.
ЦГАИПД, ф. 4000, оп.5, св.593, д.3182.
ЦГАИПД, ф. 4000, оп.5, св.593, д.3182.