Вторая попытка. Юрий Сидоров
зашептал Коновалов.
– Товарищ старший лейтенант, – перешла на официальный тон Татьяна. – Вы командир отряда, который оказывает младшему лейтенанту Скубжевскому и мне содействие в выполнении задания центра. Оказывает очень хорошо. Я Вам очень благодарна, искренне это говорю. И мы, надеюсь, ещё и просто хорошие товарищи. Но сейчас мне показалось, что Вы хотите от меня чего-то большего. Я не могу это большее Вам дать, простите. Возможно, мне просто показалось. Тогда прошу извинить меня.
– Показалось! – с плохо скрываемым раздражением ответил Коновалов и резко убрал руку с шинели. – А ты… ты всегда будешь не готова на большее? Всегда?
– Товарищ старший лейтенант, очень прошу Вас. Давайте прекратим этот разговор! – взглянув на лицо Ивана, Татьяна увидела на нём гримасу отчаяния и решила хоть как-то смягчить ситуацию. – По крайней мере, сейчас прекратим, хорошо? Война идёт, а мы ещё задание никак не выполним.
– Ясно, – пробормотал Коновалов. – Небось своему Вилору совсем другие слова говоришь.
– Иван! – Таня резко повысила голос. – Что Вы себе позволяете обо мне думать? У нас со Скубжевским чисто товарищеские отношения. Да, мы хорошо знаем друг друга, но это из-за совместной учёбы в разведшколе. Вот и всё. Извините, мне сегодня надо будет передать радиограмму в центр, её ещё нужно подготовить.
– О Скубжевском будет в радиограмме?
– А что о Скубжевском? Он что, провалил задание или к немцам перешёл на службу? Нет. Если о вчерашнем, то мне самой его поведение не понравилось, но считаю, что тут нет никаких оснований для информирования центра.
– Ясно, младший лейтенант Сёмина. Вам виднее. Раз нет оснований, то и нет, – с напускным безразличием произнёс Коновалов. – Вот только не обжечься бы с этим твоим Скубжевским. Смотри не пожалей потом, что так поступаешь.
Коновалов вышел из землянки.
Таня принялась нервно глотать остывший вчерашний чай из стоявшей на столе алюминиевой кружки. Она и не заметила, как в землянке появился Вилор. Лицо Скубжевского было крайне бледным, но во всём остальном он, похоже, смог с собой совладать.
– Доброе утро! Через полчаса радиосеанс?
– Через 28 минут, – взглянув на часы, нарочито точно ответила Татьяна и подумала: «А он, пожалуй, действительно боится, что я в центр сообщу. Тут, наверное, в чём-то Иван прав».
– Вот, передай это в центр, – Скубжевский вручил своей напарнице небольшой густо исписанный листочек.
Таня пробежала глазами текст. Вилор сообщал, что получить информацию об объекте Z от «языка» не удалось, вероятность взять нового «языка», владеющего нужными сведениями, минимальна, а потому просил для себя разрешения непосредственно направиться в райцентр и дальше действовать по обстоятельствам.
Девушке показалось, что Скубжевский, собираясь идти в посёлок, чуть ли не в сам немецкий штаб, хочет этим поступком реабилитировать себя за вчерашнее. Но она не могла не согласиться с Вилором в том, что вариант с «языком» отпадает и нужно искать что-то другое. Возможно, даже очень рискованное, но время поджимает.
– Хорошо,