Удачная охота. Павел Кузнецов
руку. Как итог, удар зеленокожего потерял в силе, и мне удалось принять клинок противника на скрещенные мечи.
После новой стремительной атаки по ногам, орк окончательно отвлёкся от воительницы. Это уже была победа! Я забыл обо всём. О том, что орки могут сражаться, даже истекая кровью из десятка серьёзных ран; о том, что удар нашего меча для орка сродни удару зубочистки для самого человека; даже о том, что более-менее надёжно одолеть монстра можно лишь слаженной группой из пяти-шести человек, вооружённых сочетанием оружия ближнего и дальнего боя. Я впал в какой-то священный раж, моё тело и мои мечи стали единым целым, находящим своё выражение в стремительном полёте клинков. Удары в лоб с одновременным подхватом сбоку, стремительные перемещения с резкими сменами направления ударов, броски под ноги и попытки ударить в прыжке – всё это слилось для орка в бесконечный калейдоскоп движений. Мне же всё это стоило чудовищного, запредельного напряжения сил, на которое я оказался способен лишь благодаря недавним медитациям и вдохновенному примеру воительницы. Я полностью отвлёкся от всего окружающего, весь мой мир схлопнулся до орка и его жуткого меча.
Мне удалось совершить невозможное: в одиночку связать раненного зеленокожего боем. Тот просто не ожидал от людишки такой прыти – видно, не часто схлёстывался с гвардейскими офицерами северного пограничья. Моя скорость, изящность и расчётливость выпадов одновременно двумя клинками здорово сковали возможности орка к манёвру. Он злился, ярился, совершал ошибки и в итоге окончательно ушёл в оборону. Гигант то отмахивался от меня гигантским мечом, то блокировал им удар самого настырного из парных клинков. Единственное, чего он не делал – так это не отступал. Для орка отступление в бою – величайший позор. Поэтому они всегда терпят удары до последнего, пока не истекут кровью. Орк терпел, и вновь и вновь пытался использовать более чем двукратное преимущество в длине клинка – раз уж сила удара не возымела должного действия.
Но и этот манёвр дикаря не возымел успеха. Да, для большинства мечников одно только преимущество в длине клинка могло оказаться фатальным. Но не для меня. Опыт. Опыт в который уже раз разговаривал с противником почти без вмешательства здравого смысла. Иногда своё веское слово вставляло и мастерство фехтовальщика: два меча позволяли рисовать непривычную для одномечного бойца картину боя. Я пользовался любым преимуществом, любой ошибкой орка. Ввинчивал свои длинные, жалящие выпады, когда размашистый удар двуручника двигался по инерции; взрывался водоворотом стали, когда двуручник уходил в возвратное движение. Двуручник на то и двуручник, чтобы работать с ним двумя руками; при одноручном использовании он теряет в манёвре. Подлинным же подарком для меня была небольшая слепая зона, куда зажатый в одной руке орочий меч просто не успевал – спасибо всё той же раненой руке. Так что я не только не был размазан по земле гигантской оглоблей зеленокожего, но и провёл серию успешных контратак.