Новая я. Галина Гонкур
учебу подзабросила, чуть сессию не завалила.
После отданных сыновне-дочерних долгов вернулись к друзьям в общагу на Ломоносовский. Вообще, планы на эту праздничную ночь у нас были обширные, но так получилось, что в общежитии мы и остались. Переходили только с этажа на этаж, из комнаты в комнату, из компании – в компанию. Все смешалось в общий веселый хоровод, шампанское и небогатая студенческая закуска давали о себе знать. В какой-то момент мы остались в комнате одни, поцелуи наши затянулись, становились все жарче, все мучительнее, невозможно было разделить тела снова на мое и его, это было одно, мучительно извивающееся тело, судорожно избавляющееся от лишних тряпок, не расплетающее рук, ног в каком то бешеном танце. Больше мы с Сашей не расставались. Месяца через три нам удалось договориться с комендантом об общей комнате, куда мы свезли свои нехитрые пожитки. Но чувствовать себя мужем и женой мы стали именно после той нашей новогодней ночи любви.
Покажи мне кто-нибудь, хоть в щелку, тогда меня, обалдевшую, с пирожками на лестничной клетке и Сашино поспешное бегство с полузакрытым чемоданом, прокрути его речь о том, что «Лена так любит детей» – ни за что бы не поверила. Да я и сейчас не слишком верю в то, что все это происходит со мной.
Я повернула на двери все замки на максимальное число оборотов и пошла на кухню – к бесконечному кофе и новым пачкам резюме, когда дверной звонок прозвучал снова. Это снова был Саша.
– Слушай, – сказал он. – Я тут подумал. У меня… Точнее, не у меня, а у Лены… В общем, есть один очень хороший консультант, психолог, специалист по трудоустройству. Она просто чудеса творит, реально. Ты только не отказывайся сразу, возьми. Я понимаю, тебе, наверное, неприятно. Но ведь не до жиру сейчас, попробуй, а? – и он протянул мне визитку. – Попробуй.
Я взяла голубой квадратик. Его жалость была еще более невыносимой, чем его нелюбовь. Когда же я успокоюсь, когда перестану вслушиваться в его слова и искать зацепки для скандала, для последующих после его ухода мучений, с перебиранием-перетиранием, с бесконечным воспроизведением в памяти его выражения глаз, его формулировок, его интонаций, заминок в речи и ударений? Когда я верну ему эту ставшую ненужной любовь, как вернула его фотографии, покидав их все в пакет перед его очередным приходом? Или любовь уже все, отболела? И то, что меня так мучает, так заставляет страдать – это уже только обида, обычная женская обида? Как бы то ни было, осколки этой истории во мне – это настоящая незаживающая рана, от которой страдает весь мой организм, я уже бояться стала Сашиных приходов….
Может, и вправду – позвонить по телефону, указанному на визитке? Наладится с работой – а дальше и остальные проблемы, авось, начнут решаться. Чтобы можно было снова жить, дышать, работать и развлекаться, не пугать людей своей внешностью и не ломать каблуки, не рвать шарфы в бессильной злости на всяких «Петровичей», а?
С деньгами последнее время стало чуть полегче: я продала свою практически новую длинную