Чужая Земля. Олег Дивов
караван с дальнего юга, скоро они уходят, надо спешить… Леша! Здравствуй!
Лингвист Сорочкин все это время болтался в почтительном отдалении позади меня и не торопился лезть в машину. Догадался, значит, что Унгелен тут по его душу. Я спиной чувствовал присутствие Сорочкина, и оно мне не нравилось. Очень надеюсь, это не ревность.
– Сейчас решим вопрос.
Я отошел, успев с глубоким удовлетворением заметить, что Сорочкина вовсе не удостоили даже подобия церемониального приветствия. Руку пожали, обняли, улыбнулись, выразили неподдельное счастье от встречи, и только. На уровне личного контакта эти двое – старые добрые приятели, и Унгелен высоко ценит Сорочкина как своего наставника. Они, два прирожденных словесника, что называется, «нашли друг друга». Каждую командировку Сорочкин привозит для парня какие-то немыслимые терабайты обучающих программ и грозится сделать из него языковеда вселенского масштаба. Но статусно «друг Леша» – никто для «друга Гены», полезная мебель.
Это важно. Леша может сколько угодно быть консультантом Унгелена, но никогда не станет агентом влияния. Его просто не услышат. Не знаю, на какую из наших контор Сорочкин работает, в одном уверен: он не кадровый, а вербованный. Ну и пускай туда постукивает. Главное, что он даже не подумает стучаться аборигенам в головы. Собственно, это сам Леша первым и установил: бесполезно и опасно ловить местных на нейролингвистические крючки, туземцы сразу закрываются, чуя подвох. Глубокое программирование вообще невозможно. Аборигены чуют правду, на каком бы языке ты с ними ни говорил. На «Зэ-два» нельзя быть неискренним – расколют в два счета и лишат доверия.
Уважаемые зарубежные партнеры – сначала делегация ООН, потом миссии отдельных государств – как раз на этом погорели. А ведь мы их предупредили, что местным врать нельзя.
Но не смогли они, не смогли.
Здесь особый метод общения, все очень прямо и открыто, но стоит зазеваться – и об стенку лбом. Например, здесь не «болтают» в нашем земном понимании. Культура салонной беседы и small talk отсутствует напрочь. Это приводит в восторг полковника Газина, который если кому и позволяет трепаться, то разве что себе любимому. Но потом ты понимаешь: вовсе он не чесал языком, а много важного сказал… А вот и полковник, легок на помине.
– Почему не грузимся? Ускорить готовность!
Газин выглядел так, словно вот-вот лопнет, то ли со смеху, то ли от злости. И управление отряда рассаживалось по машинам, имея лица загадочные до невозможности. Ну и слава богу. Значит, наши неприятности скорее комические, чем трагические. А какие именно – проболтаются товарищи офицеры, никуда не денутся.
– Гена спрашивает, можно ли ему забрать Сорочкина.
– С целью?..
– С филологической. Пришел караван с дальнего юга, Гена давно хотел разобраться с их диалектом, он какой-то особенный. Ну и для нас это важно, мы южан-то едва знаем, пускай Сорочкин к ним приглядится.
– Поражает меня ваша наивность, советник.
– Я не наивный, я коварный. Надо вести себя так, будто у нас плохо с информацией