Последние дни Венедикта Ерофеева. Наталья Шмелькова
таинственная и печальная. Обняла Веничку. Нежно поцеловала. Протянула мне руку. Он представил меня ей как свою крестную. Садимся за стол. Белла волшебным голосом читает с листа два последние свои стихотворения. Преподносит в подарок Веничке изящный японский магнитофон.
Напомнила ей, как в 84-м году я сопровождала ее на машине в Дубну, в Дом ученых, где моя подруга Галина Анискина устраивала ей персональный вечер, прошедший, конечно, с большим успехом. «Очень приятная женщина», – отозвалась Ахмадулина. Вспомнила и о моем пребывании на ее вечере. Она мне тогда сказала: «Умеете слушать. Я это чувствовала со сцены» – и подписала пригласительный билет: «Наташа! Спасибо, что мы совпали в дне и жизни. Ваша Белла. 30.10.84».
Уже поздно. Коньяк на глазах исчезает. «Почему так мало купил?» – с легким укором спрашивает Ахмадулина Мессерера. Берем такси и едем в ресторан (в Дом кино?). На всякий случай Белла оставляет на двери записку Гале, где мы находимся.
Зал заполнен. Мест нет. Никого уже не пускают. Мессерер говорит метрдотелю о Ерофееве, как о лучшем писателе России. Сразу освобождается столик. Две бутылки сухого вина. Легкая закуска. Белла рядом с Веничкой. Нежно гладит его по руке: «Самый высокий… Самый, самый…» Периодически кто-то подходит к нашему столику и их фотографирует.
На улице, при выходе из ресторана, Веничка идет с Мессерером, а мы с Беллой – чуть поодаль. Разговорились. Осторожно спросила меня про Галю: «Что она из себя представляет?»
Попросила Беллу поскорее, если это только возможно, посодействовать поездке Венички с письмом в Париж для лечения.
– Да, да, конечно, – сказала она, – но вы не представляете, как это все трудно сделать.
Мессерер остановил машину. Очень деликатно, незаметно вложил мне в руку деньги, чтобы довезли Ерофеева до дома. Тепло попрощались.
____________
У Веничкиных друзей филологов Люси и Марка «Булгачат» – день рождения их крохотного сына, и Ерофеев просто умоляет пойти меня вместе с ним. А мне как-то не по себе: непривычная обстановка, незнакомые люди…
– А почему их называют «Булгачатами»? – спрашиваю его.
Веничка ответил, что Люся Евдокимова – жена Марка Гринберга – приходится внучатой племянницей Михаилу Булгакову. Поэтому так и называют.
– Теперь я, кажется, понимаю, – говорю ему, – что пьесы Булгакова, которые ты несколько лет назад оставил у Луговской, скорее всего принадлежат им.
Обещаю Ерофееву, что заберу книгу у Майи Л. при условии, что он тут же вернет ее Люсе и Марку.
Все приглашенные встречаются в метро на перроне. Первым вижу Бориса Сорокина[9] с изящным букетом желтых нарциссов. Вслед за ним с двумя персональными бутылками сухого вина в синей холщовой хозяйственной сумке появляется Ерофеев. Сообщает, что вот-вот должны еще появиться Ольга Седакова с Валерой Котовым. Ждем 15–20 минут и, по настоянию Венички, покидаем перрон, несмотря на отчаянное сопротивление Сорокина.
Уже сидя за накрытым столом, Марк, узнав,
Старинный друг Ерофеева со времен Владимира. Филолог. Упоминается в «М – П».