Наследники Мишки Квакина. Том II. Влад Костромин
Павловича Королева первым на нашей планете полетел в космос! Без помощи товарищей и партии он был бы простым безвестным лейтенантом, а так покорил своей улыбкой весь мир! Ура, дети!!!
– Ура!!! – закричали мы, и грачи испуганно шарахнулись с берез.
– Космос полон манящих и непознанных тайн и дисциплина откроет вам путь! Не следует забывать, что наша страна не только впервые в мире запустила в космос человека, но и отправила туда женщину! Ура!!!
– Ура!!! – опять проорали мы.
– Влад, о чем это говорит?
– Что женщина тоже человек? – не понял я.
– Это говорит о том, что надо не умничать как обезьяна, а слушать старших! Полет женщины в космос демонстрирует социалистическое равенство! Понятно?
– Понятно, – ответил строй.
– Поставьте инвентарь на место и можете идти по домам, сегодня уроков не будет.
– Спасибо, Ирина Сергеевна, – ответили мы.
– Помните, только дисциплинированные дети станут космонавтами и полетят к другим мирам, – напоследок напутствовала она.
– Пошли ко мне, – предложил я другу. – Котят наших посмотришь.
– Пошли. А интересно, на девятое мая училка нас заставит окопы рыть?
– Я откуда знаю?
– Смотри, что я нашел, – когда мы шли через конторский сад, готовящийся через две-три недели выстрелить белыми и розовыми зонтиками, манящими майских жуков, похвастался я. – Пятнадцать копеек.
– 53-го года, – Андрюха с интересом осмотрел мою находку. – Повезло тебе. Старые монеты в цене. Поменяемся на что-нибудь?
– Нет, – хотя меняться после прочтения «Тома Сойера» я очень любил, но отдавать редкую денежку было жалко. – Начну коллекцию собирать.
– Если передумаешь, то скажи.
Придя домой, мы увидели отца, важно, как вожак макак-резусов, сидящего за столом в прихожей и плотно закусывающего. Перед ним стояла ополовиненная бутылка водки и лежала доска с порезанным салом, чесноком и луком.
– Привет, пионеры! Чего так рано? – весело осклабившись зубастой акульей пастью, спросил он.
– Так праздник же сегодня, – отрапортовал я. – День космонавтики.
– Молодцы. И как отметили?
– Провели субботник.
– И все?
– Боролись с израильской военщиной.
– Это похвально, как говорится, сын достойный своего достойного отца.
– Еще я монету нашел, – ободренный похвалой, признался я, протягивая ее отцу.
– Монета это хорошо. Это даже, можно сказать, чудесно, – он осмотрел мою находку. – У меня тоже была когда-то монета, так матерые филателисты ходили ко мне по ночам. И космонавтика это хорошо. Меня чуть в космонавты не взяли, но потом передумали, а так бы быть тебе сыном космонавта, – потрепал папаша меня по волосам.
– Ты бы как Гагарин был? – уточнил я.
– Может даже лучше. Я же Гагарина видел, вот как вас, – глядя в наши наливающиеся неприкрытым восхищением глаза, соловьем заливался