Дрейф. Галина Щекина
Есть же такие люди, везде им все неродное. Зимин вспомнил, как фотограф просил ее оглянуться, так нет, не слушалась… Да мы это мигом подредактируем. Будет смотреть туда, куда скажем… Но что такое? Фая теперь смотрела прямо, но лицо ее стало неживым. У Зимина засосало внутри. Ведь испортил снимок, лопух, а оригинал остался у нее. И сохранил машинально. Все было здесь – джинсовая панамка, сарафан, шашлык в руке, подбородок с высоко расположенным ротиком, прямо где-то под носом, но глаз уже не было, губы побелели. Треугольное родное личико погасло. Да ерунда! Всегда так бывает, когда сканируешь цветное фото… Поправим еще, какие наши годы. Пора было идти в интернет бороздить просторы.
А потом Зимин так и не дождался свою молчаливую скво. В общежитии ее не было. Подружка по комнате сказала, она про Зимина наслышана. В тот день, в воскресенье, Фая лежала на кровати, уцепившись за спинку, сдерживая стоны. Ей явно было плохо. Потом умылась и на вокзал. Она вообще-то живет без родителей, которые смахнули в Штаты подзаработать. Для маменькиной дочки Файка очень уж самостоятельная. Итак, Фая Нудьга уехала то ли в больницу, то ли в санаторий. Сказала – на новую ступень пора. У нее есть своя программа самосовершенствования, все разбито по ступеням…
Раскосая подружка с непонятным именем – Олеолеу? – Зимин ее три раза переспросил – смотрела на Зимина с глубокой жалостью, как на тупого второгодника. И почему-то улыбалась.
– По каким еще ступеням?
– Не знаю. Это у нее в другом, заочном колледже, в Питере.
Да что она, в трех местах учится сразу? Институт, студия, колледж… Хватит уж морочить людей! Зимин без института на жизнь зарабатывает, а его утыкают?
Еще Зимин понял, что промазал. Но неужели для того, чтобы это понять, надо было потерять? Обязательно пережить это разъединение, чтобы тряхнул дискомфорт? Пока рядом – вкусно, как двойной омлет с ветчиной, как йогурт даниссимо, а исчезло – вышло унижение… Хотя еще неизвестно, на каком уровне ей задают энергетическую связь с компьютером и во что ей обходится насильный поворот глаз в такой системе. Может, просто она ему починила компик и посадила свои зарядники? Зимин с его юностью, прагматизмом, и четким ежиком всему искал именно такое, материальное объяснение…
На улице качалась снежная смесь, как будто в гигантском шейкере крутили коктейль. Все кругом целовались – в подъезде, на углу, на остановке. Зимин глянул на табличку и тут же забыл, какая улица. Он улыбнулся углами рта, пытаясь быть насмешливым, крутым… И не смог. Раздался сильный удар грома.
Улыбка на разломе
Олеолеу – звучит красиво, перелив радуги. Если нужна скорая помощь, то звук пронзительный. Если ничего страшного, то люди просто рады. Музыка дверного звонка? Ее можно считать ангелом телефона доверия. А она – просто кассир в кинотеатре, от киноцентра дали ей общежитие. А это хорошо, а то мама на особой работе. Когда ей говорят: «Иди сюда, Олька!» – она не обижается, зная, кто и зачем зовет.
Она невозмутимая и казахская. Толстые черные