.
сделать это давно следовало: легкий завтрак на восходе солнца давно перестал питать силой. А как насытилась, так снова воспользовалась такси. Машина опять привезла ее в самое сердце города. Там Татьяна долго гуляла по улицам и переулкам. Или это не она? Сразу как-то и не сказать было. Но через несколько часов прогулки, эта молодая особа воспользовалась новым такси, которое доставило ее теперь в аэропорт.
Несколько часов полета, и женщина оказалась в другом городе. Снова такси. Лучшая гостиница. Номер снят на имя Лидии Ардовой. Ужин в ресторане при отеле, после которого поднялась к себе и спокойно заснула. Ранним утром состоялся подъем, короткие деловые сборы, поездка на такси до интернет-кафе. Там провела не так уж и много времени, но сидела за компьютером вся напряженная, взгляда от экрана нисколько не отрывала, а пальцы ее так и порхали по клавиатуре. Закончив подобное занятие, устало откинулась к спинке кресла, но посидела так не долее пяти минут. Дальше было такси, отель, аэропорт… Как будто пленка документального фильма отматывалась вспять. А в итоге, вечером к ступеням, ведущим в полуподвальное помещение, подходила прежняя Татьяна. В джинсах и футболке, с рюкзачком за плечами, на макушке привычный рыжий хвост. Выглядела немного уставшей, но, когда заметила Пса, сидящего возле пустой миски под кустом, заулыбалась ему лучисто и присела, чтобы ухватить за шерсть возле разинутой пасти.
– Ждешь, бродяга?! Молодец! Если так, то проходи, станешь мне другом и компаньоном.
Через четыре дня после этих событий, мела Таня двор, когда заметила входящим под арку, что вела сюда с проспекта, все того же Ивана Петровича. Удивилась ему немного, так как сам директор посещал участки редко, все больше поручал это делать другим. Замерла она на месте и стала дожидаться, когда приблизится. А еще заметила она на его лице хмурое выражение и успела подумать, что такого еще никогда наблюдать не приходилось – начальство всегда к ней благоволило, да и ругать, вроде бы, не за что. К чему бы все это было?
– Здравствуй, Скобцева, – кивок в ее сторону, а в глазах Ивана Петровича прибавилось строгости. – Как ты тут?
– Вот! Работаю. На участке порядок. Листва на деревьях от жары немного подсохла и начала опадать, так я ее и… – начала суетливо докладывать.
– Да я не о том! – поморщился на девичье тарахтение начальник. – Вижу, что с работой хорошо справляешься. Я вообще, о жизни. Как поживаешь, одним словом? – И теперь уставился ей в глаза с напряженным вниманием.
– Нормально, – пожала она плечами и поудобнее перехватила черенок метлы. – Как все.
– Не может у тебя, Татьяна, быть так, как у всех. У них окружения полно, родни тьма тьмущая, а у тебя – никого. Ты же, вроде, говорила, что одна осталась на этом свете. А друзей, там каких или товарищей, ни я, ни кто из наших, никогда рядом с тобой не замечал…
– Не пойму я, Иван Петрович! К чему такой разговор?! Или я совсем отупела здесь, или вы очень уж издалека начали меня о чем-то спрашивать. Что произошло-то?
– Ага! Глаза начала таращить, будто