Лучшая неделя Мэй. Роушин Мини
пришел без десяти десять. В приемной не было никого, кроме одинокого бледного подростка, которой сидел, тряс ногой в такт звукам музыки, едва слышной из его наушников, и часто сотрясался от сильного кашля.
Джерри Сканлон подошел к столу Мэй.
– Мне надо подать знак, или назвать пароль, или еще что-то?
Мэй улыбнулась. Ей было интересно, с чем он пришел к врачу – он выглядел совершенно здоровым.
– Просто садитесь.
– А можно я постою тут и поболтаю с вами? – Он посмотрел на ушедшего в себя подростка. – Не думаю, что там меня ждет разговорчивый собеседник.
Мэй старалась не показывать своей радости.
– Ну если хотите. – Она указала на ближайший стул. – Подвиньте его, а я постараюсь быть достаточно разговорчивым собеседником.
Джерри усмехнулся.
– Знаете, я тут кое-что про вас вспомнил. Я вспомнил, как однажды мы играли в мяч на вашем заднем дворе, а потом вы пришли и накинулись на нас из-за того, что мы потоптали то ли цветы, то ли еще что.
Мэй счастливо рассмеялась – он думал о ней.
– Неужели? Я не помню, но я всегда была очень увлечена садоводством, поэтому не удивлена. – Она попыталась представить, как она на них набросилась, полная негодования. Она, должно быть, была очень правильной маленькой мисс. – Приношу извинения за тот случай.
Он улыбнулся в ответ.
– Я думаю, вы уже прощены.
В этот момент открылась дверь кабинета доктора Тейлора и, когда пациент, вышедший из кабинета, подошел к столу Мэй, Джерри поднялся со своего места.
– Я исчезаю, но только на время, пока вы занимаетесь своими делами.
Он сел на стул у окна, но как только Мэй забрала у пациента чек, а доктор Тейлор выглянул из кабинета и пригласил кашляющего подростка, Джерри вернулся к ее столу.
У него была привычка поправлять волосы, которые постоянно падали ему на лоб. Цвет волос такой насыщенный. Ей стало интересно, как они пахнут.
К тому времени, когда страдающий от кашля подросток вышел, Мэй уже дала согласие на то, чтобы выпить с Джерри по бокалу после работы. Через шесть недель она уже оставалась на ночь в его маленькой съемной квартирке, расположенной над мясной лавкой в центре Килпатрика.
Мэй лежала, прижавшись к нему, слушая звуки захлопывающихся автомобильных дверей и шагов людей, проходящих мимо, – здесь было гораздо шумнее, чем в ее квартире, которая находилась в тихом переулке и которую она делила с двумя соседями. Их вещи, которые они бросили на стул или оставили валяться на полу, казались оранжевыми в свете уличных фонарей, проникавшем в комнату через дешевые занавески вместе с лучами автомобильных фар, когда какая-нибудь машина проезжала мимо.
Его волосы пахли кокосом, его глаза были серыми, и он нежно играл с ее косичкой, пока Мэй не отодвигала голову, а потом он прижимался своими губами к ее шее. А Мэй закрывала глаза и пальцами проводила по его блестящим волосам.
Через шесть месяцев она отправила соседей по квартире в паб и пригласила Джерри и своих родителей на ужин, и он