Горбачев. Его жизнь и время. Уильям Таубман
и эта госдача не пришлась Горбачевым по душе – там они ощущали “отпечаток угнетающей казарменности”[490]. Позднее они переехали в более современный кирпичный дом, выстроенный в 1970-е годы, где до своей скоропостижной смерти жил Кулаков. Кроме того, им выделили квартиру в центре Москвы, на улице Щусева – в престижном доме, который москвичи прозвали “дворянским гнездом”. Но эту квартиру они уступили дочери и ее мужу, когда Ирина окончила институт в Ставрополе[491].
Обстановка во всех квартирах для кремлевских назначенцев была стандартная: массивные диваны, кресла и столы, тяжелые шторы и множество ковров. Но Раиса отдавала предпочтение более современной мебели и терпеть не могла ковры за то, что они “собирают пыль”. В декабре она вместе с дочерью и зятем съездила в Ставрополь за своими вещами, но привезла оттуда только два стула, которые муж купил еще в 1955 году, да пестрый коврик – подарок матери[492]. Помимо казенного московского жилья, в распоряжении Горбачевых оказались повара и прочая прислуга, телохранители, секретари и другие помощники. Они получили доступ к особому ведомству с поликлиникой, больницей и санаториями и “прикрепились” к специальной кремлевской столовой и продовольственному магазину, где полки ломились от невероятных продуктов, совершенно недоступных ни для рядовых граждан, ни для номенклатуры рангом пониже. Кроме того, им предоставили огромный лимузин ЗИЛ с личным водителем[493]. Однако приставленная к ним прислуга и охрана состояла на службе в КГБ. Горбачев вспоминал, что их с женой мучило чувство одиночества – а еще “ощущение душевного дискомфорта, оттого что мы ‘под колпаком’”. На бывшей даче Орджоникидзе подсобных помещений не было, поэтому весь обслуживающий персонал размещался в самом доме. Выходило, что обменяться мыслями наедине Горбачевы могли только вне дома, на территории дачи, во время вечерних прогулок, когда Михаил возвращался с работы, или где-нибудь на отдыхе, когда приставленная к ним охрана держалась на почтительном расстоянии[494].
Вскоре Горбачев уже работал по 12–16 часов в сутки. Первое время его жена занималась обустройством дома. Она снова стала общаться с лучшей подругой юности, Ниной Лякишевой – той самой, у которой занимала нарядные белые туфли на свадьбу. Раиса наведывалась и на философский факультет МГУ, где еще преподавали некоторые ее бывшие профессора. По словам мужа, ее “потянуло снова к научной работе”. “Может быть, мне пойти в докторантуру? – спрашивала она его. – Меня же все знают и знают мои работы в области социологии”. Горбачев высказывался “реалистически”. Он отвечал на это: “Поживем – увидим”[495]. Но со временем оказалось (как можно было сразу догадаться по прохладному ответу мужа), что о научной карьере лучше забыть. “Ей очень трудно было с этим примириться, – вспоминала Лидия Будыка. – Очень, очень трудно. Она так любила свою работу! И часто говорила о том, что работа много для нее значит. Но пришлось
Горбачев М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 176–177.
Горбачев М. С. Наедине с собой. С. 259.
Там же. С. 260.
Грачев А. С. Горбачев. С. 69.
Горбачев М. С. Жизнь и реформы. Кн. 1. С. 176; Грачев А. С. Горбачев. С. 70.
Горбачев М. С. Наедине с собой. С. 261.