Ярослав Мудрый. Валерий Александрович Замыслов
удрученного Владимира Святославича.
– Напрасно, отец, мы побаиваемся этого надменного печенега. Надо вызвать его на конное единоборство. Да я хоть сам готов на него ополчиться.
– В тебе заиграла кровь Святослава, – усмехнулся великий князь. – Но хан не такой глупец, дабы посадить экую гору на коня. А вот в борьбе сей муж непобедим. Его от земли и медведю не оторвать. Вот напасть на мою голову!
Владимир Святославич сокрушенно вздохнул и тотчас услышал какой-то неясный шум за пологом шатра.
А к шатру подошел мужик из обоза и увещевал телохранителей пропустить его к князю.
– Допустите, милочки. Позарез надобно.
– Недосуг князю! Проваливай, смерд!
Ярослав вышел из шатра и мужик, отвесив поясной поклон, в сердцах высказал:
– И что за люди дуботелые! Я к великому князю прошусь, а они прочь гонят.
– Аль спешное дело к князю?
– Спешное! Хочу назвать ему богатыря, кой печенега одолеет.
– А ну проходи.
В шатре мужик поведал:
– Меня Луконей Бобком кличут. Когда ты, великий князь, начал рати скликать и горожан просил подсобить, я кожевню покинул и к тебе в обоз подался. А четверо сынов пешцами в рать пошли. Остался у меня дома меньшой, прозвищем Могутка. Он, как и я, на боярина Колывана кожи мнет. Силищу имеет непомерную. С самого детства никто его не бросал оземь. Однажды я бранил его, а он мял кожу, так Могутка осерчал на меня и разорвал кожу надвое. Как былинку он сломает печенега. Не послать ли за ним в Киев, великий князь?
– Уверен в своем Могутке?
– Клянусь Перуном… и Сусом Христом! – мужик неумело перекрестился.
– Иисусом! – поправил кожевника великий князь, но лицо его не стало забористым.
А Ярослав усмехнулся: вот тебе и киевский христианин, кой перед попами в Днепр залезал, а на груди носит медный крест на крученом гайтане. Чего уж тогда с ростовцев спрашивать?
– На коне мчать сможешь?
– Дело не хитрое, великий князь.
– Дам тебе гридня, и скачите с Богом. И чтоб одним духом сына доставить!
Могутка прибыл к вечеру на другой день и сразу же был препровожден к Владимиру Святославичу.
Князь поднялся из походного кресла и принялся придирчиво разглядывать парня. Ростом – не скажешь что богатырь, да и в плечах не косая сажень. Куда уж такому замухрышке на половца выходить? Набрехал подлый мужик! Придется наказать нещадно.
Могутка, заметив, как хмурью подернулось лицо князя, спросил с простецкой улыбкой:
– Аль сумленье берет?
Владимир Святославич опять уселся в кресло и буркнул:
– Берет!
Затем, дабы окончательно уверится, приказал:
– А ну-ка скинь кафтан, рубаху и исподнее.
Могутка пожал покатыми плечами и разоблачился.
Владимир Святославич даже из кресла приподнялся. Вот где упряталась могучая силушка! Литое, ядреное, с буграми узловатых мышц тело кожемяки, будто из железа выковано.
– Пожми мою руку, да посильней.
– Не надо, князь, –