Испекли мы каравай… Роман. Стефания Вишняк
за ними не пришла тетя Эрна…
Когда соседка, словно о чем-то вспомнив, внезапно спохватилась и убежала, Анька спросила у мамы:
– Ма, а почему она все время смеется, и почему у нее зубы такие?
– Какие – «такие»?
– Блестящие.
– Та потому шо, если бы не эти, бл… ские алименты, я бы тоже понавставляла себе железные зубы, та тоже не закрывала бы рота, а, как и она – хвасталася бы всем.
– У нее и серьги в ушах, и колечко…
– Та де ты там колечко увидала, в носу?
– Да на пальце!
– Ну и поначепляла на себя, потому шо деньги некуда девать. А платила б алименты, – не ходила бы в энтих побрекушках. Понавставляла, поначепляла и ходит, как дядина дура. Та у меня и свои зубы хорошие, хоть и не железные! А шо серьги, шо кольца я и не люблю их вапще. На хер эти побрекушки? Пускай дурнатой занимаются, кому делать не хрен.
Между тем, тетя Эрна, очевидно предварительно оценив, скромный бюджет новых соседей, спустя какое то время вернулась, и на сей раз принесла целый узел вещей, из которых ее дочки и сын уже выросли.
Потом она станет забегать к ним почти каждый день, и всякий раз будет забывать, зачем приходила.
На следующий день отец снова отправился на поиски работы, Анька с Толькой ушли в школу, а мама с младшими осталась дома хлопотать по хозяйству. Ближе к полудню Олька с Павликом, увидев бегущих купаться ребятишек, тоже отпросились у мамы сходить на арык и просто посмотреть, как купаются дети. Мама их отпустила, но не на большой арык, где «большие пацаны задираются», а на маленький, где купается малышня». Но на маленьком арыке, кроме гусей и уток ничего интересного они не обнаружили, и их потянуло дальше. Да они и сами не заметили, как оказались на большом арыке.
Сначала они стояли на мосту и просто смотрели, как резвятся в воде и на берегу одни мальчишки-подростки, (девчонок почему-то не было). Потом… Потом всё произошло молниеносно… Олька едва только успела подумать: «…И мы тоже научимся так же плавать и нырять. Они же тоже раньше не умели…», как вдруг чья то жилистая рука резко толкнула ее, и она кубырем полетела в наполненный до берегов большой арык…
Со временем, конечно, забылись и та грубая рука, столкнувшая ее с моста, и тот, казавшийся непреодолимым страх, когда она, погружаясь в воду, уже достигла, было, дна… И как, что было сил, карабкалась на поверхность, как добралась до скользкого глинистого берега… И как потом над ней, наглотавшейся вдосталь мутной воды, склонился перепуганный Павлик.
Спустя время, когда Ольке доводилось либо наблюдать за процессом обучения плаванию новичков, либо самой обучать «неофитов», она ненароком вспоминала тот случай. И всякий раз ловила себя на мысли: а если бы ее тогда кто-нибудь, все-таки, кинулся спасать, научилась бы она плавать в свои тогда шесть лет? Или что было бы, если бы она, преодолевая невероятный страх, сама не захотела