Умопомрачение. Михаил Михайлович Аргамаков
женские романы и душевные песни Ваенги. «Снова курю тайком…» – мурлыкала Вера, выходя на балкон. У неё, как у героини этой песни, была припрятана пачка сигарет. Но курила она пару штук в день и только, когда бывала дома одна. Выходные Денис проводил с начальственными друзьями, Вера ездила в Балашиху, к родителям. Её старики, Марья Ивановна и Сергей Иванович Севастьяновы, ничем не выдающиеся, но честные люди, прожили вместе полвека и стали похожи друг на друга, как брат и сестра. Отпахали по сорок лет на заводе, вырастили двоих сыновей и дочь. Сыновья их стали военными. Старший, Пётр, жил в Мурманске, плавал на подводной лодке. Младший, Иван, служил на Китайской границе. Дочкой Севастьяновы гордились особенно. Она изо всей семьи прыгнула дальше всех. Подруги детства чуть-чуть Вере завидовали. Никто из них не поднялся так высоко, как она. Маша пошла в торговлю, Валя стала фельдшером, а флегматичная Надя работала поваром в пельменной. И мужья у них были соответствующие. Одна вышла за дальнобойщика, вторая, за слесаря, а у третьей муж был алкаш и лодырь. Ни на одной работе не задерживался дольше месяца. Её пельмени спасали всю семью. Как водится в этой среде, мужья время от времени поколачивали жён. Но Вера видела, что счастье в их семьях всё-таки есть. У всех её подруг уже были дети, а они с Денисом жили бобылями. Из дома на службу, со службы домой. На службе почёт, а дома… «невидимые миру слёзы», о которых так пронзительно написал Чехов.
Следователь Севастьянова не отставала от мужа. Они служили в одном ведомстве, но в отличие от Дениса, который расследовал в основном бандитизм и убийства, Вера занималась финансовыми махинациями, коррупцией, мошенничеством. И весьма успешно. Почётные грамоты, премии сыпались на неё дождём. Но Дениса это почему-то не радовала, а злило. Каждое её поощрение оборачивалось домашней драмой. Радость на лице жены вызывала у мужа тоску и уныние. Вместо поздравлений, он начинал вставлять ей шпильки. Цеплялся к её внешности, к нелепой причёске, безвкусной бижутерии. Бранил приготовленный ею ужин, хотя готовила она вполне сносно. Мог подкинуть в салат нитку или пуговицу и свалить на неё. Денис не любил её подруг. Когда они приходили к ним с мужьями, он удалялся в свой кабинетик. Козлова раздражала шумная говорливость этих чуждых ему людей, громкий смех, их тягучие песни и то, что Вера в их обществе была, как рыба в воде. Во время застолья он обычно молчал с важным видом. В спорах не участвовал, в хоре не подтягивал, а если соглашался сыграть в шахматы, в нарды или в «подкидного дурака», напрягался, бледнел, дрожал, боясь проиграть, но уж если проигрывал – держись! Мог закатить истерику, раскидать фигуры, швырнуть счастливчику карты в лицо, словом испортить всем настроение. Видя это, Вера перестала приглашать своих друзей. У Дениса друзей не было, только начальник и мамочка. Она звонила сыну ежедневно, но, к счастью, приезжала только по важным числам, так как страдала кучей старческих недугов и жила далеко, на Арбате. В их доме воцарилась гнетущая тишина. Вере мечталось завести собаку