Достаточно времени для любви, или Жизнь Лазаруса Лонга. Роберт Хайнлайн
вы действительно слишком услужливы. Но оставайтесь у него на виду. Он нуждается в обществе.
– О чем шумим? – поинтересовался Лазарус.
– Мне пришлось кое-что выяснить, дедушка, – я не знаком во всех подробностях с организацией работы клиники. Иштар не прислуга – она техник, и к тому же очень квалифицированный, а это ее помощник. И они рады услужить вам.
– Мне лакеи не требуются – сегодня я себя хорошо чувствую. Если мне что-нибудь понадобится, я позову: не нужно все время торчать возле меня. – Он ухмыльнулся. – Впрочем, она прелестная девочка, и все при ней – приятно иметь такую рядом. И движется, как кошка: без костей, словно течет. Действительно похожа на Ариэль… Я говорил тебе, почему она пыталась убить меня?
– Нет, но хотелось бы узнать, если вам угодно поделиться со мной.
– Мм… напомни, когда Иштар не будет поблизости, – по-моему, она на самом деле знает английский гораздо лучше, чем изображает. Но я обещал говорить, пока ты обнаруживаешь желание слушать. О чем бы ты хотел узнать?
– О чем угодно, Лазарус, Шахерезада сама выбирала тему.
– Да, так оно и было. Но у меня эти темы сами с языка не прыгают.
– Что ж… Когда я вошел, вы сказали, что вставать рано – грех. Вы действительно так думаете?
– Возможно. По крайней мере Дедуля Джонсон именно так считал. Он все рассказывал отцу историю о том, как человека должны были расстрелять на рассвете, но он проспал и все пропустил. В тот же день его приговор отменили, и он прожил еще сорок или там пятьдесят лет. Говорил, что этот случай подтверждает его слова.
– И вы думаете, это правдивая история?
– Не более, чем все истории Шахерезады. Я лично воспринимал ее так: спи, пока можешь, ибо неизвестно, сколько потом придется бодрствовать. Вставать спозаранку, Айра, может быть, и не грех, но уж, безусловно, не добродетель. Старая поговорка о ранней пташке как раз и свидетельствует о том, что червячку следовало оставаться в постели. Не выношу людей, хвастающих тем, что рано встают.
– Я не хотел хвастаться, дедушка. Просто привык – работа заставляет. Но я не утверждал, что это добродетель.
– Что именно? Работа или раннее вставание? Ни то ни другое не добродетель. Встав пораньше, больше работы не сделаешь. Ведь бечевка не станет длиннее, если ты отрежешь один из ее концов и навяжешь на другой. Если встанешь пораньше, зевающий и все еще усталый, на самом деле сделаешь меньше. Не сможешь сосредоточиться – наделаешь ошибок, и все придется переделывать. Подобная бурная деятельность обернется ущербом себе самому. И не доставит удовольствия. Кроме того, понапрасну рассердишь соседей, если станешь возиться у коровы с подойником посреди ночи. Айра, прогресс двигают не те, кто рано встает, его стимулируют лентяи, старающиеся облегчить себе жизнь.
– Из-за тебя я начинаю думать, что понапрасну истратил четыре столетия.
– Возможно, так и было, сынок, – если ты вставал спозаранку и усердно трудился. Но менять плохие привычки никогда не