Культурология. Дайджест №1 / 2015. Ирина Галинская
сил, о роковом бессилии ее бунта. «Я царь земли, прирос к земле!»166 Она должна, но она не может сознать себя «злаком земным»167. И в этом ее трагедия. Она видит конец свой, но не хочет признать его достойным себя. Кто читал Тютчева, тот помнит великолепное стихотворение «Бессонница»168, где это отчаяние в судьбах личности выразилось так ярко и художественно.
Он слышит с тоскою «глухие времени стенанья, пророчески прощальный глас»:
Нам мнится: мир осиротелый
Неотразимый Рок настиг –
И мы, в борьбе, природой целой,
Покинуты на нас самих.
И наша жизнь стоит пред нами,
Как призрак, на краю земли,
И с нашим веком и друзьями
Бледнеет в сумрачной дали…
А нас, друзья, и наше время
Давно забвеньем занесло! 169
Глубоко чувствовал Тютчев неизбежность забвения и страдал от сознания неминуемой физической и духовной смерти. И, когда страдание становилось невыносимым, обрушивался он на его причину – на свою личность, которая в «призрачной свободе»170 утверждала свой разлад с природой и не хотела слиться с нею. Но и личность защищалась не менее сильно, чем ее обвиняли. Она была так богата интимными ценностями! Защищалась не та, обессиленная «роковыми» и злыми страстями, но тихо скорбящая о «злой» жизни, о хрупкости своего интимного достояния. Она отвечала: «Да, разлад!.. Ведь в этой, счастливой покорностью своим законам, природе нет интимной жизни, на которую ее законы посягают. И потому я пред ней права. Ты говоришь мне, что я ничтожна и недостойна вечности, но “заносящее” меня забвение, гасящее огни моих интимных ценностей, не слепая ли и роковая это сила стихии, не хаос ли это, беспощадный и бессмысленный? А пред ним я права… Ибо “во имя чего” я тону в этом забвении?»
«Твой, природа, мир о днях былых молчит»171. «Природа знать не хочет о былом»172, ее жизнь вся в настоящем разлита, моя же жизнь в измерении былого и грядущего, она имеет глубину и высоту, и в этом право на мой разлад с более сильной, но не более справедливой природой.
Душа моя – Элизиум теней,
Что общего меж жизнью и тобою!173
Такой отпор давало воинственному антииндивидуализму Тютчева, страдавшего от избытка своего «я», это страдальческое «я». Две «бездны» – пылающая «бездна» страстей и холодная «бездна» времени – ужасали Тютчева, приводили его в отчаяние174. Нас забывают, но и мы забываем. До того властно время. Но личность имеет право на свои воспоминания. Это пламя, от которого и поблекшая жизнь оживает, как иссохший цветок, и в темную осень души «веет как бы весною». Но злая жизнь и здесь настигает наше «я» с его интимными ценностями, в этом последнем убежище. У Тютчева есть замечательная пьеса на эту тему:
Вдруг все замрет. Слезам и умиленью
Нет доступа, все пусто и темно,
Минувшее не веет легкой тенью,
А под землей, как труп,
Заключительная строка стихотворения «С поляны коршун поднялся» (1835) (там же. – С. 83).
Выражение из стихотворения «Сижу задумчив и один»:
(Там же. – С. 82)
Имеется в виду стихотворение, написанное в 1829 г. (а не в 1873 с тем же названием):
(Там же. – С. 54)
Цитата из того же стихотворения (см. предыдущее примечание).
(Там же. – С. 174.) См. выше: прим. 8 и 14.
Цитата из стихотворения «Через ливонские я проезжал поля» (1830) (там же. – С. 66).
Неточная цитата из стихотворения «От жизни той, что бушевала здесь» (17 августа 1871). У Тютчева: «Природа знать не знает о былом» (там же. – С. 218).
Цитата из стихотворения «Душа моя – Элизиум теней» (начало 1830‐х годов) (там же. – С. 74).
Элизиум – в античной мифологии местопребывание праведных душ в царстве теней.
Бездна – постоянный символ поэзии Тютчева: «В ночи греха, на дне ужасной бездны…», «И мы плывем, пылающею бездной со всех сторон окружены», «Все – безразличны, как стихия, – сольются с бездной роковой!..», «Кто смеет молвить: чрез бездну двух или трех дней?» (там же. – С. 48, 57, 122, 138).