Баснословные сказания со всего света о диковинах и чудесах. Ирина Батый
покинула свой дом
без разрешения, тайком,
однако, ишаков навьючив
добром отца огромной кучей.
Дорога долгая вилась,
над ними забирая власть —
о, вскоре посреди пустыни
лишились сил, пришли в унынье.
– «Я пить хочу. Найди питьё!»
– «Увидим через час жильё,
мои дворцы в долине райской,
погода там подобна майской,
на склонах – быстрые ручьи,
и солнца не слепят лучи!»
Часть 5. Миражи
Поверив всем словам супруга,
жена вдруг видит призрак луга,
и в сторону его спешит,
она – к нему, а он бежит,
мерцает дымкой в отдаленье.
Ей стало ясно, то – виденье!
Лачуги перед ней стоят
в один неровный, жалкий ряд.
– «О, муж! Тут нет красот дворцовых,
здесь даже нет строений новых.
Кругом в пустыне нищета,
и есть ли тут для нас еда?»
Заметив, что ослабли чары,
и усадив в тени чинары,
лукавый муж велит жене:
– «Не верь глазам, а верь лишь мне!»
И оставляет ненадолго,
предлог придумывает ловко:
мол, по обычаю родня
должна приветствовать тебя
под грохот многих барабанов
и поскорей забить баранов
для изобильного стола.
Жена, не ожидая зла,
на ряд лачуг вдали глядела,
где муж её готовил дело,
добро отцово прихватив.
Вот и обещанный мотив:
Часть 6. Западня
бой барабанный, песни хора…
И, наконец, явилась взору
несчастной новая родня:
они как ночь, как сумрак дня
и безобразны, и убоги —
их носят всех кривые ноги,
к земле клонит громадный горб,
несут в руках железный гроб.
Её разит удар дубины,
и озверелые мужчины,
пустыни этой местный люд,
сорвав с неё одежды, бьют
и бьют несчастной тело.
Стал очень скоро стан дебелый
багровым синяком одним…
Как жертва не кричала им
и о пощаде не взывала —
напрасно, видит, смерть настала.
Избитую, её кладут
во гроб и прочь к себе идут.
А, впрочем, лучники в засаде
к чему-то в небо пялят взгляды.
Поверженной, лишённой сил,
несчастной белый свет не мил.
Она супруга проклинает,
недобрым словом поминая…
Вдруг, что за шум пугает слух?
Летит по небу птица Рух.
Часть 7. Полёт птицы Рух
Закрыв размахом крыл полнеба
и клювом щёлкая свирепо,
спустилась птица с вышины.
Охотники ей не видны,
зато отменно чует жертву
кровавую, одну из смертных,
что ежегодный ритуал
ей