Литературоведческий журнал №41 / 2017. Коллектив авторов
Кириллова, Ставрогина, Федора, Ивана и Дмитрия Карамазовых и других. И в жизни происходило то же самое: известный мыслитель Добролюбов «теряет веру, пораженный злом, несправедливостью, страданиями жизни» [3, 41]. А выходец из семьи священника гуманист В.Г. Белинский готов был из сочувствия к страданиям народа «снести голову хотя бы сотням тысяч». Чем он гуманнее очевидных и беспощадных революционеров – Нечаева или Бакунина? Ф.М. Достоевский записал после прослушивания речей М.В. Бакунина в 1867 г. в Женеве: «Бакунин – старый, гнилой мешок бредней. Ему легко детей хоть в нужнике топить» [11, 25]. Для Бакунина-«революционера», как он сам об этом вещал, было вообще ничего не «жалко в этом мире».
Но и Белинский не слишком далеко отошел. Н.А. Бердяев даже сделал вывод: «Белинский предшественник большевистской морали» [3, 34]. Для таких неправославных русских, ставших подлинными идолопоклонниками, человек сам по себе уже ничего не значил (хотя за его «счастье» они как бы и боролись). Ум Маркса или Ленина был непомерно выше, а, главное, научнее и «нужнее», нежели Ум несуществующего Бога. Божий Промысел и Божья кара для таких личностей уже не существовали.
Тем более если речь о радикалах – большевиках. Они воистину непреклонные, эти «монахи» бога по имени «Коммунизм». Их орден, «зачатый в подполье, накопивший в нем гнезда незабываемых обид, изголодавшийся по власти» [10, 129], шел к «величайшему насилию и величайшей лжи» [10, 93]. Среди них оказалось множество представителей разных народов России, в том числе евреев, интеллигентов и полуинтеллигентов, из среды обиженного царским правительством «избранного» народа. «Мессианский темперамент еврейства, несомненно, повлиял на формирование большевизма и придал его революционаризму черты исступленной апокалиптики» [17, 97].
Идя на каторги и страдания, идя на преследования и лишения, они боролись и умирали «за правое дело». Горели «религиозной» страстью и силой духа, уничтожая «отжившую» старую Россию. Среди революционеров были по-настоящему сильные личности, например безбожник и коммунист Н. Спешнев, входивший в кружок петрашевцев, который, вероятно, послужил «Достоевскому поводом к созданию образа Ставрогина» [3, 28], главного «беса» известного романа.
Им тайно помогала воевавшая с Россией Германия и другие заинтересованные силы. Эта «холодная» и нехолодная война продолжается и в XXI в.: «Все делается целенаправленно для развала страны, ровно, как и в 1917» [13, 67]. И большевики оказались теми твердыми прагматиками и решительными насильниками, которые, воспользовавшись стимулированной ими же революционной ситуацией, сменили тип Русской цивилизации.
Есть также особое мнение, что их красная пятиконечная звезда – «каббалистический знак»; что мавзолей построен с использованием «символики престола сатаны» [11, 9]. По мнению Марка Леона, только поняв Моисея Гесса, существенно повлиявшего на Маркса и Энгельса, «можно понять сатанинские глубины коммунизма» [11, 18].
Н.А. Бердяев предположил, что мессианскую идею