Романтическая океанология. Анатолий Сагалевич
на блоке управления. Ручка крепится к оси небольшим болтиком. Я говорю Черняеву: «Маленькую отвертку – быстро!» Но он был очень медлительным. Не спеша открывает ящичек, перебирает инструмент… а аппарат в это время уже пошел вниз, набирая скорость. Я беру плоскогубцы зажимаю ими ось и включаю обороты движителя. Мы снова медленно поползли вверх. Я говорю Черняеву: «Держи плоскогубцы зажатыми на оси». И дальше вот так в две руки мы управляли всплытием аппарата: он держал плоскогубцы, а я управлял числом оборотов двигателя и скоростью всплытия, позволяющей делать качественную видеозапись. Монин, ни слова не говоря, смотрел на это с некоторым недоумением. Лишь после погружения он сказал Ястребову: «Ты знаешь, они управляли аппаратом с помощью плоскогубцев». Дойдя до глубины 1100 м, мы наконец вышли на гребень этой протяженной стенки, где можно было посадить аппарат. Здесь заработал насос морской воды, откачивающий балласт. Прошли дальше к северо-востоку, вышли на крутой склон. При движении вверх по склону встречали вертикальные уступы, нависающие карнизы, широкие трещины. Черняев, наконец, привернул ручку управления, и мы вернулись к штатному режиму движения. По пути отобрали около дюжины образцов коренных пород. Когда глубина была 500 м Монин поднял палец вверх. Я понял, что он устал и пора всплывать. Посмотрел на часы: уже 8 часов мы находимся под водой, ушли в 9 утра, а сейчас уже было 5 часов вечера. Время пролетело незаметно! На поверхность «взлетели» за 15 минут. На следующий день, свободный от погружений, Андрей Сергеевич позвал меня к себе и спросил, что вчера случилось с аппаратом? Я ему рассказал все. И услышал: «В следующий раз рассказывай сразу, не скрывай.» Я отвечаю: «Вообще-то не положено, а вдруг наблюдатель испугается!» А он: «Это я-то?» И громко захохотал…
Погружения в рассолы Красного моря
Экспедиция близилась к концу, мы сделали уже 28 погружений аппарата «Пайсис XI». Монин был очень доволен результатами. Оставалось сделать два очень важных погружения в горячие рассолы, находящиеся во впадинах на дне: одно во впадину Атлантис и второе во впадину Вальдивия.
Впадина Атлантис находится на глубине 2000 м – здесь располагается верхняя граница рассола. Монин заявил категорично: «В Атлантис пойду сам, второго бери кого хочешь». Я решил предложить быть третьим А.М. Подражанскому, который мечтал заглянуть за 2000 м. В таком составе мы и пошли в это погружение, можно сказать эксклюзивное, т. к. в горячие рассолы никто никогда не погружался, и было неизвестно, что нас ждет. Толщу воды проходим как обычно. Я занимаю место пилота в центре, Подражанский слева от меня на месте бортинженера, справа наблюдатель Монин. Монин смотрит в иллюминатор, жалуется, что практически нет планктона, а потом спрашивает: «А где тут Городницкий окно нашел?» (имея в виду песню: «…за окном планктон идет как снег. Это значит, мы идем наверх…»). Я отвечаю: «Это фантазия поэта, хотел сказать, что здесь уютно, как дома!» «Да, он трус! Ему бы скорее наверх! А про уют надо было приплести