Он от нас не ушел. Воспоминания о духовном отце – приснопамятном архимандрите Науме (Байбородине). игумения Анатолия (Баршай)
и в ушах, и в носу. Ты себе в нос не хочешь ничего повесить?» Я говорю: «Нет!» А батюшка продолжает: «В первую очередь в девушке ценятся интеллект и порядочность, а украшения никакой роли не играют. Сними серьги и не носи больше». Я с очень кислым видом повиновалась. Думала: «Ну вот тебе, зато не лицемерила! Надо вот это мне было идти с серьгами на виду?!» Как мне жалко было их снимать – просто не высказать. Но с грехом пополам смирилась.
Батюшка уже тогда делал попытки говорить со мной о самом главном. Он спросил, не хочу ли я в монастырь? Я сказала, что ни в коем случае! Батюшка так грустно отреагировал: «Значит, замуж хочешь…» Мне как-то от этих слов стало очень стыдно, и я начала оправдываться, что в замужестве меня интересует не само замужество, но не могу же я одна оставаться, я боюсь одиночества. А батюшка сказал, что если Бога узнаешь, то никогда не будешь одинока. Я потом эти слова бесконечно вспоминала и тысячу раз с ними полностью соглашалась. Но тогда я еще была совсем-совсем дикая. Батюшка говорил: «Что же с тобой делать? К монашеству ты не способна. А замуж выдавать – это любому парню жизнь испортить. Ты же как мальчишка, тебе надо было бы мальчишкой родиться, ты такая хулиганка!»
Я уже к тому времени искренне полюбила батюшку, и мне от него что угодно было не обидно слышать. И со всем была согласна: да, я дикая и неорганизованная. В монастырь я совсем не собиралась, но мне хотелось сказать что-то угодное батюшке, что ли, или уж я не знаю, как это так у меня получилось, Господь вразумил, и я ответила: «Батюшка, а вы помолитесь за меня, может, я когда-нибудь стану пригодной для монастыря».
Сказала исключительно из приличия, вовсе о монастыре не думала. Батюшка, как сейчас понимаю, тогда изучал меня, присматривался, на что я окажусь способной.
Мне все казались такими благочестивыми, а я сама себе каким-то гадким утенком. Как-то раз мы пришли к Батюшке с моей теткой Наташей. Я вообще тогда ничего в Лавре не понимала да и до сих пор остаюсь в стороне от Лавры, за что даже очень благодарю Бога: Лавра для меня была, есть и, надеюсь, будет домом Святого Сергия, местом особого благоволения Пресвятой Троицы. Я не узнала бытовой стороны Лавры, но теперь, конечно, понимаю общую схему монастырской жизни.
И вот тогда такая для меня непонятная ситуация. Мы стоим с Наташей у батюшки в приемной, народу, как всегда много. А батюшка был тогда еще очень энергичный, подвижный, он постоянно переходил от одной группы людей к другой, из помещения в помещение.
И вот заходит одна из лаврских трудниц и громко кричит: «Батюшка, благослови мне двух человек!» Слово «благослови» я не могла понять как слово «дай, выдай, направь». Я понимала буквально: благословить – это осенить крестом. Значит, думала я, у нее тут где-то за дверью есть два человека, ждущих благословения. Но потом я быстро поняла свою ошибку, потому что эта женщина (можно сказать, старушка) подошла вдруг к нам с Наташей и спросила, не хотим ли мы помочь на монастырской кухне? Тогда я сообразила, что значит «благословить двух человек». Это значит – послать двух человек из посетителей