Дарим тебе дыхание. Рассказы о жизни рядом со старцем Наумом. Игумения Евпраксия (Инбер)
времен татаро-монгольского ига, Куликовской битвой. А однажды отправил меня в Историческую библиотеку – иди и ищи сведения о Тамерлане. Я совсем не историк, но с каталогами работать приходилось немного в Ленинке и в моей любимой Тургеневской библиотеке – долго не могла пережить, что ее снесли в одночасье. И вот забралась в предметный каталог, там огромное количество карточек, и буквально наугад вытянула одну из сотен – какая-то тоненькая книжечка, которую до меня кто-то просматривал только один раз и очень давно. Переписала ее, дома перепечатала и отвезла Батюшке. И услышала от него:
– А ты знаешь, что сделала историческое открытие?
– Это Вы, Батюшка, сделали открытие. Я – как инструмент, за послушание…
А в книжечке той подробно описывалось, как к Тамерлану, когда он вошел в Багдад, пришли тамошние женщины и рассказали ему, что в городе все мужчины мужеложники. Тогда он дал приказ своим воинам назавтра принести каждому по голове мужеложника, а кто не принесет, свою потеряет. «Помнишь Верещагина “Апофеоз войны”? – сказал мне потом Батюшка. – Вот они, эти головы, в пирамиды сложенные».
Потом несколько лет подряд Батюшка в своих проповедях рассказывал эту историю, говоря о том, как Господь «и врага Своего может заставить работать на Себя», что такие личности, как Тамерлан, – это бич Божий народам за грехи.
Однажды я приехала к Батюшке на электричке, как обычно. Встретилась с ним в коридорчике у левого входа в его старую каменную келью. Увидел меня:
– Ты на машине приехала?
– Нет, – говорю, – пешком.
А он сразу строго взглянул на меня:
– А ты врать научилась.
И прошел мимо. Это надо было тогда пережить. Так нас учили отвечать за каждое слово.
Жизнь моя была ленива и маломолитвенна и почти не менялась, несмотря на все Батюшкины труды над моей душой. Однажды Батюшкино терпение кончилось, и я услышала от него: «Будешь поступать в мединститут. На дневное отделение». Все было бесполезно, слезы не помогали, он не слушал никаких моих возражений: «Иди готовься».
Мне уже было тридцать пять – это предельный возраст для поступления. И в сентябре должно было исполниться тридцать шесть.
– Документы уже не принимают! – радостно сообщила я Батюшке.
– Ничего, иди в Министерство, проси, добивайся.
Пришлось походить по кабинетам, а еще – раздобыть школьные учебники и вспоминать давно забытые знания. Когда я наконец пришла к Батюшке и обреченно доложила ему, что разрешение получено, он весело взглянул на меня:
– Ну что, все поняла? Отменяется. Иди молись.
Как-то приехала утром к Батюшке, а вечером в шесть мне нужно было быть в этот день на работе, моя смена была. А Батюшка – на улице, среди народа, и спрашивает: «Кто поедет на подсобное хозяйство трудиться?» Я думаю: «Как же я поеду, мне ведь не успеть тогда на работу». И стою на месте, а люди идут к нему, те, кто на подсобное хозяйство. Он глянул на меня и говорит им: «Давайте, давайте, отделяйтесь от шелухи». Мне так страшно стало: будь что будет, и я тоже пошла за ними.