Лицо удачи. Эллина Наумова
делать прическу и носить каблуки. Всего-то и надо было, чтобы стать заметной.
Анна Юльевна тоже думала о Кате. Девочка потеряла внешнюю индивидуальность. Из стайки молодых москвичек уже не выделишь. А говорит, как прежде, загадками. «Вы такая рождественская»… И думай, что имела в виду. Лучше бы было наоборот. Но она явно продолжала делать все, чтобы ей жилось как можно труднее. Что с ней будет дальше? Продолжит взрослеть, как все. И уже не пропадет, это доктор Клунина чувствовала остро.
Трифонова и не собиралась. Кем же надо быть, чтобы сидеть в квартире, где тебя чуть не задушили? Но Анна Юльевна права, этого от нее никто не ожидал. Думали, на следующий же день и след этой убогой простыл. Сбежала. Куда медсестры бегут из убогой комнатушки? В такую же в длиннющей многоэтажке. В Новой Москве? В Подмосковье? А она найдет комнату в центре. Или, наоборот, убийца в курсе, что жертва не тронулась с места. Значит, ей действительно нечего скрывать. Потом вернулась старуха, то есть целых две старухи. И девицу выставили. Тогда эта кретинка двинула в Новую Москву? В Подмосковье? А она, правильно, найдет комнату в центре. И ни одна сволочь ее не выследит, уж потеряться в метро легче легкого, когда тебе давно не нужно читать указатели.
Эйфория грядущих перемен начала ослабевать – Трифоновой снова захотелось жалеть себя и выть. «Мне необходимо есть хоть что-нибудь, мне силы нужны», – подумала она. И зашла в супермаркет. Купила минералки, сока и несколько баночек детского пюре – овощного, фруктового, мясного. Она надеялась, что сумеет заставить себя глотать это протертое нечто. Оказалось, что еда для младенцев очень дорогая. И кто-то еще удивляется, что люди мало рожают. Произвести на свет легко. А вот прокормить при таких ценах не каждой удастся. Про одеть, обуть, выучить даже задумываться было страшно.
Вернулась домой, накормила Журавлика, опасливо съела яблочное пюре. Действительно, желудок такая пища не напрягла. Но гадость была редкостная. Как сказал один пациент, впервые отведав диетической каши: лучше смерть. И все-таки Катя была уязвлена. Медик, называется! Не догадалась попробовать что-нибудь кроме бульона! В ознаменование избавления от ненавистной жидкости Катя вывела песика гулять. У нее было странное состояние. Казалось, что она сутки двигала мебель или вскопала огород. Плечи болели и не желали расправляться. Ноги и руки немного дрожали. Типичная усталость. Но ведь она ничего не делала, только психовала и ела. Стоять во дворе, а потом ловить резвого хулигана было невмоготу. И Катя повела его по улице, обсаженной тополями лет шестьдесят назад.
Вскоре она озадачилась и сообразила, что заглядывает в арки, ища укромное, но не очень темное место, где можно пересидеть ночь, даже вздремнуть до рассвета. Пространство было знакомым. Вон справа скамейка в дворовом тупичке. А слева маленький скверик с давно не работающим фонтаном. Катя знала, что Анна Юльевна приютит, не успей она найти кров. Девчонки в общаге что-нибудь придумают из солидарности, даже если ни одной знакомой там не осталось. Но Катя ни с кем не собиралась объясняться. Никого не хотела просить. На крайний случай оставался