Эпопея «Нормандии – Неман». Ролан де ла Пуап
близко к «Пеннланду», воздает последние почести своим мертвым товарищам. Останки, завернутые в белую парусину, утяжеленную чугунными брусками, погружают в море. С борта «Дюбока» гремит прощальный салют. Одному из погибших под обстрелом вишистской артиллерии, старшему матросу Луи Рудену, было всего восемнадцать. Он участвовал в Норвежской кампании на сторожевом корабле «Аннамит». И в восемнадцать лет был расстрелян французскими орудиями.
Нам слишком грустно в этот день, 24 сентября 1940 года, об игре в карты не идет и речи. Мы задаемся вопросом, чем закончится наша одиссея после поражения в Дакаре. Меланхолия, смешанная с ностальгией, порождает самые безумные прожекты. Один из нас, Жан де Тюизи, даже предлагает высадиться на каком-нибудь островке в Тихом океане и объявить его Новой Францией. Он уже в красках представляет себе идиллическую картину: прекрасные туземки ждут нас на берегу под кокосовыми пальмами, пока мы в лазурных бухтах ловим лангуст и омаров. «А что? Есть же ведь Новая Шотландия, Новая Зеландия, Новая Каледония…»
Вместо туземок и лазурных бухт у нас мутная акватория Фритауна, куда мы входим 26 сентября в удушающей жаре. Под конец дня де Голль снова поднимается на борт «Пеннланда», на сей раз чтобы сообщить о присоединении к «Свободной Франции» трех колоний – Чада, Камеруна и Убанги. Камерун для нас особенно важен, поясняет генерал, потому что мы получим доступ к маленькому порту Дуала, сможем выгрузить там самолеты, собрать их и перебазироваться в Чад, чтобы оттуда атаковать итальянские оазисы на юге Ливии.
Это первая хорошая новость после перемирия, и она приходит не одна: через двадцать восемь часов, проведенных на борту, все военные на «Пеннланде» получают увольнительную на берег на целых три дня. И хотя Фритаун с его обветшалыми домишками и грязными улочками кажется не слишком привлекательным местечком, я радуюсь свободному времени на суше. Мы с товарищами пользуемся увольнительной, чтобы посидеть за бутылкой виски в каких-нибудь нешумных заведениях.
С началом октября экспедиционный корпус покидает Фритаун и направляется к Камеруну, стараясь держаться подальше от Кот-д’Ивуара, Дагомеи и Того – колоний, остающихся под контролем правительства Виши.
Утром 7 октября с теплохода уже видна гора Камерун, чья вершина возносится на четыре с лишним тысячи метров. На следующий день мы пересаживаемся в десантные баржи и плывем по нескончаемому эстуарию реки Вури до Дуалы, камерунского порта. Высадка происходит на закате.
Впервые с тех пор, как мы покинули Сен-Жан-де-Люз три месяца назад, моя нога снова ступает на французскую землю.
Дуала, в отличие от Фритауна, сразу вызывает у нас симпатию – это чистенький, ухоженный городок, дома здесь тонут в зелени кокосовых пальм, да и местное население встречает нас куда теплее, чем жители британской колонии.
Энгольда, Стэнхоупа и меня разместили в бунгало на территории религиозной миссии. А на следующий день после нашего прибытия в тихом порту закипела бурная деятельность,